В. И. Копейкин, парторг 2-й дистанции

Биографию свою я рассказывать не буду. Конечно каждому человеку жизнь его интересна, но когда поговоришь с товарищами, то видишь, какая у нас общая судьба. Скажу одно. Родился в 1903 году. С четырнадцати лет батрачил.

Что же касается биографии места, где залегает тоннель 2-й дистанции, то биография эта довольно интересна.

Здесь пролегала дорога, по которой в древнее время цари и бояре ездили на свою потеху — соколиную охоту.

Здесь же пролегал путь на Потешный двор, место военных занятий и игр Петра I.

Здесь же были Красные пруды, которые занимали площадь в 22 гектара, и берега реки кончались там, где сейчас стоят вокзалы.

По названию реки судя — Ольховка, — были здесь ольховые заросли.

Воля Октябрьской революции резко меняет лицо древней Москвы — нынешняя Краснопрудная улица в будущем станет продолжением проспекта им. Владимира Ильича.

3 марта 1934 года вызвал меня к себе секретарь райкома тов. Старостин, рассказал мне кратко о том, что такое метро, сказал, что мы, большевики Сокольников, отвечаем перед Московским комитетом партии и лично перед Л. М. Кагановичем за строительство сокольнического радиуса, а дело со строительством идет крайне плохо.

Я ответил, что если райком считает целесообразным, чтобы я работал на строительстве, которое по характеру работ является для меня новым, то я готов.

Тут же я сказал, что работать на таком строительстве, как метро, где Лазарь Моисеевич конкретно изо дня в день руководит непосредственно работой, это для большевика честь и школа.

Разговор был в шесть часов, а дома у меня лежали упакованные чемоданы, потому что в восемь часов вечера должен был я выехать по старой своей работе в город Минск.

Напряжение достигло таких крайних пределов, что через полчаса на заседании бюро парткома сидел я уже парторгом 2-й дистанции сокольнического радиуса. А в семь часов пришел ко мне заведующий транспортным отделом дистанции и сказал:

— Работы по грунту будут остановлены, если Северная дорога к двенадцати часам ночи не закончит ремонта вагонов. А они ремонта этих вагонов заканчивать не хотят.

Я немедленно связался с начальником политотдела Северной дороги, через него этот вопрос протолкнул.

Выемка грунта остановлена не была, вагоны были получены, и работа пошла нормально.

Парторг заведует качеством людей. Нужно парторгу воспитывать людей и устраивать людей, нужно заранее видеть, что произойдет.

Нехорошо, если к парторгу придет рабочий босиком или в рваных сапогах, с мокрыми ногами. Поздно тогда звонить по телефону.

Парторг должен помнить, сколько в стране кожи, должен знать, что этот материал дефицитен, должен сам, если хозяйственник не подумает, организовать починку обуви, чтобы она не рвалась и носилась дольше.

Должен парторг смотреть, чтобы рабочий хорошо ел, хорошо спал, чтобы не было в его быту царапающих сердце мелочей.

Первое, с чем мне пришлось столкнуться, — это крайне плохое состояние бытовых вопросов рабочих. В буфетах как правило — очереди. Кипятку как правило нехватает. Из-за недохватки стаканов рабочие пьют молоко из тарелок столовыми ложками.

Конечно в буфете висел сплошной мат.

Отремонтировали буфет, ликвидировали большие столы, положили на столы салфетки, обратили внимание на питание — и уже не смотрели, как на редкость, что мы имели в буфете ежедневно молоко, масло, сыр и колбасу.

Проверяя работу дистанции, я обратил внимание на оставленные рабочие места. Лежит инструмент, нет рабочего. Стал я около инструмента, жду. Через полчаса приходит товарищ.

Начинаю я с ним говорить, а он мне отвечает, что ходил в уборную и что до уборной полчаса ходьбы.

Иду, проверяю, действительно полчаса. Тут же узнаю, что для женщин уборной совсем нет, и они в уборную ходят на Северный и Октябрьский вокзалы, а там их не пускают, потому что у них нет железнодорожного билета.

Поставили мы в три дня уборные около места работ и сэкономили для строительства тысячи рабочих часов.

Время подходило к весне, наступали оттепели, а нам предстояло разобрать старое русло реки Чечоры и переключить эту подземную реку в новый железобетонный свод.

Просматриваем график работ. Видим, что график работ по перекладке реки падает на время весеннего разлива речек. Явная угроза, что Чечора захочет течь по тоннелю сокольнического радиуса.

Мы выделяем на работу десять человек коммунистов, к ним бросаем тридцать человек комсомольцев, даем им лозунг — догнать и перегнать весну, перебрасываем на эту работу лучшего техника тов. Лобковсиого и даем график окончания работ:

10 апреля вместо 25 апреля.

Но товарищи понимают и видят, что весна и на самом деле начинается, они нажимают и заканчивают работу не 10-го числа, а 6-го. Река Чечора потекла по новому руслу, проложенному над тоннелем 2-й дистанции.

Решая эти вопросы борьбы со стихией, мы все время решаем их методами партийной работы.

Сажаю на третий участок Сафонова, на второй — Зайцева. Мы собираем коммунистов, распределяем их по бригадам.

Нам выполнить предстояло очень тяжелую работу. Если за двенадцать месяцев было вынуто грунта 59 тысяч кубических метров, то за шесть месяцев предстояло вынуть 100 тысяч кубических метров. Если за двенадцать месяцев уложили бетона 8 тысяч кубических метров, то за шесть оставшихся месяцев предстояло уложить 27 тысяч кубических метров.

Если бы мы не изменили темпов, то закончили бы работу лишь в конце 1936 года.

Перед нами партия поставила срок: 15 октября 1934 года должен пойти опытный поезд.

Мы знаем, что это можно сделать только при помощи широко поставленной партийно-массовой работы. Мы приобщаем всех рабочих к общественно-политической жизни страны путем проведения громких читок газет в свободное от работы время. Мы верим в нашу политическую работу так, как рабочий, который кладет вязкую смесь цемента, воды, щебенки и песку, знает, что все это окаменеет, схватится и будет выдерживать огромное напряжение.

10 марта 1934 года в двенадцать часов дня на место работы бригады землекопов Хазина пришла делегация бригады с 3-й дистанции тов. Елкина, которая поставила вопрос перед бригадой Хазина о поддержке их предложения: объявить метростроевский поход им. Кагановича.

Развертывая поход им. Кагановича, борясь с речкой Чечорой и приводя в порядок буфет, мы уже в конце марта развернули подготовку к первомайским праздникам.

Наш лозунг был: «К 1 мая — чистый барак».

Мы поставили перед клопом жесткие сроки выселения, мы сказали в бараках:

— Как только уйдет клоп, мы вешаем вам занавески.

Наволочки, простыни, одеяла, мытье полов, цветы изменили бараки. Тогда мы установили в бараках радио.

Главная наша борьба заключалась в поднятии авангардной роли каждого коммуниста. Он должен понимать роль партии, он должен самоотчитываться перед ячейкой, и эти самоотчеты людей прообразовывали.

В июне-июле борьба за план была напряженной. Дожди создали угрозу размытия котлованов.

Прибавилось к этому еще то обстоятельство, что лопнула водопроводная труба, проходящая под Северным вокзалом. Вода московского водопровода хлынула в котлован, вымывая грунт из-под Северного вокзала. Перед нами были две угрозы — размытие котлована и угроза Северному вокзалу.

Шел дождь. С восьми часов утра 20 июля до семи часов вечера того же дня проработал весь коллектив 2-й дистанции, не уходя ни на обед, ни на завтрак. Трубы были переключены, вода из котлована выкачана. В девять часов вечера мы начали сушиться и пообедали.

25 июля перед нами встала гораздо более серьезная опасность. Наш котлован был спроектирован на 12 метров глубины, а потом перепроектирован и углублен еще на 5 метров.

Сваи, рассчитанные на глубину котлована в 12 метров, оказались короткими. В двенадцать часов дня 25 июля котлован начал резко сжиматься. Сжатие продолжалось пятнадцать минут. В течение пяти минут восемь упоров толщиной в десять вершков хрустнули, как спички, над котлованом нависли его собственные стены и горы грунта, которые лежали у него на бровке.

Надо признать, что сжатие котлована поколебало кое-кого даже из рабочих. Тогда начальник второго участка Семенов, схватив топор, первый бросился в котлован для крепления. За ним побежали трое рабочих. К этим троим спрыгнули еще десять. И весь коллектив второго участка за ними вбежал в котлован и раскрепил его в течение сорока минут.

В июле месяце вследствие этого мы имели невыполнение плана. План же августа месяца был в два раза больше июльского, да еще у нас был июльский долг.

Был объявлен широкий поход за право названия бригады именем Кагановича. В этой борьбе бригада тов. Юта августовское задание за десять дней выполнила на 150%. Бригада получила право названия им. Кагановича и увлекла за собой все остальные бригады. Мы в итоге имеем рекордную цифру 560 кубических метров бетона, уложенных за сутки.

В августе мы уложили всего 9 тысяч кубических метров против 4 тысяч кубических метров июльского задания.

Работы было много. Получили мы красное знамя и с красным знаменем пришли к кропотливой работе, связанной с освобождением котлована от опалубки. Осталось девяносто свай, сваи нужно было снять и дыры в лотке тоннеля под сваями заделать. А в эти дыры рвалась вся грунтовая вода. Враг — вода — собрал все силы и атаковал нас на узком фронте. Кроме того нам нужно было перенести 24 тысячи кубических метров обратной засыпки. Наш котлован становился станцией и уходил под землю.

В работе нам помогали МК и тов. Старостин, который приезжал к нам и в пять часов утра, и в три, и в два часа ночи.

На непрерывной, все усложняющейся работе росли люди. Выросли товарищи Сафонов и Зайцев, о которых я говорил вначале, сейчас они работают секретарями парткома. Вырос тов. Толстопятов; тов. Глашкин из сменного техника, пройдя работу сменного инженера и заместителя начальника участка, вырос до начальника пятого участка, закончил все работы и выполнил их по качеству на «хорошо».

Тов. Семенов, начальник второго участка, пришел на участок, не веря в людей и в работу. Он получил веру в себя, в людей и ныне заканчивает вторую работу, порученную ему на строительстве.

25 ноября к нам в тоннель приехал осматривать весь сокольнический радиус Лазарь Моисеевич.

Надо признаться, что мы семь месяцев думали об этом дне. Мы дожидались Лазаря Моисеевича в час ночи с 25-го на 26-е. Рабочие собрались не только с московских квартир. Приехали даже люди из общежития Перово, чтобы видеть нашего Лазаря Моисеевича в тоннелях, проложенных в плывунах.

Вот он идет двухпутным тоннелем, проходит однопутный тоннель. Выходит на четырехпутный тоннель. Смотрят, как кончаем мы работы по заделке свай.

Он знает эту работу до тонкостей, он знает, что за нашими бетонными стенами, сколько нам с ним эти стены стоят. Он выступает на митинге на станции, которую мы окончили вчерне. Отмечает успех нашей работы, говорит, что только героический рабочий класс, руководимый могучей партией большевиков, возглавляемый лучшим ленинцем — любимым Сталиным, — способен так успешно строить.

15 октября прошел по нашим путям поезд. Мы кончили свою работу, и я перешел на кессонную группу в качестве секретаря партийной организации.