Н. Д. Моргунова, плиточница по облицовке шахты № 36-З7

Тринадцатого января 1934 года мы вышли первый раз на работу на шахту № 36. Проработав первую ночь, двое из наших девчат ушли с метро. Было очень холодно, перемерзли, наутро пошли к врачу, получили справку, что нездоровы, и вернулись на фабрику.

Я работала с охоткой, только с непривычки, когда пришла домой, ни рукой, ни ногой двинуть не могла. На другой день — лопату поднять нет сил, а землю бросать наверх надо.

Дома относились к моей работе на метро неодобрительно. Когда я зашибла себе палец, матъ сказала: «Нехватает еще, чтобы тебе голову отсадили!» а отец добавил: «Подожди, еще очередь не дошла».

Не понимают они меня — что тут сделаешь!

Когда кончили кладку бетона, сделали перекрытие. Вначале я совершенно не понимала, что для чего делается. Ямы, канавы нарыли, а что к чему — аллах ведает!

Недаром у нас организовали техучебу. Когда я ее прошла, мне все стало яснее ясного. Бывало, думаешь: «Ну вот, какая важность, что щепка попала в бетон или бумага! Что за беда, если попадется мерзлый кусок!» После техучебы, даже если инженер скажет, что можно пустить такую-то щебенку, так мы уже ни за что не пропустим, если она грязная или сомнительной дозировки. Один раз пришлось даже поругаться с проходчиком. Он дает мне непросеянную щебенку и говорит: «Ишь, тоже ученость одолела!». А я ему: «Сыпь обратно, Неуч Иваныч, а то зараз высыплю!» и заставила-таки высыпать.

Техучебу я сдала на «отлично». Вчерне мы свою шахту сдали, и всю нашу смену послали на шахту № 30. Говорили, что посылают дней на десять-двенадцать, а мы проработали там месяц по планировке Александровского сада: ломали, корежили и убирали надземные сооружения. 17 октября 1934 года вернулись обратно на свою шахту, а там уже облицовочные работы шли.

Нас, девчат, было двое. Мы все время работали с ребятами, и отказываться не хотелось. Поставили нас на отбойные молотки, отбивать стены для штукатурки, и мы до обеда наработали — любо поглядеть! Но пришел инженер — не женская, мол, это работа. Ну что же, не женская, так не женская. Сейчас мы очищаем мозаичные плиты для отделки станции. Здесь снова придется проходить техучебу.

Один раз произошел такой случай. Наша смена считалась комсомольской. У нас был бригадир комсомолец и инженер тоже комсомолец. Пришли мы на работу, стали принимать смену, а предыдущая смена оставила нам все в беспорядке: около люка, там, где вынимали ядро, не убрали грунта. Нехорошо это конечно. Бригадир говорит, что такой смены не примет, сам не встанет на эту работу и ребят не поставит. Инженер на этот день снял его с работы, после чего он несколько дней не являлся. Комсомольская группа за это исключила бригадира: артачься, да не больно, знай край, да не падай!

Были у нас и аварии. Как-то в июле шел сильный дождь. Мы работали внизу. Перекрытия у нас хорошие, вода сверху не льется, а рядом с нами шахта № 2-бис стоит, что называется, по пупок в воде. Оттуда вода пошла и к нам вниз по затяжкам. Мы скорее — насыпать песок в мешки, закладывать ход, чтобы прогнать воду. Ну конечно отогнали, хотя сами все перемокли.

Были и отдельные несчастные случаи. Один рабочий скатывал бочку с цементом. Она упала с доски, по которой ее катили. Он хотел удержать ее, но она оказалась сильнее, перекатилась через него, и ему пришлось лечь в больницу.

Такие случаи мало на кого действуют. Чего не бывает на большой работе! Зато радости от работы сколько!

У молодежи, которая работает давно, настроение хорошее, и она старается вовсю. Мне самой вначале казалось, что все вокруг грязно, сыро, холодно, а сейчас вот работаю с удовольствием. Я даже учебу бросила несмотря на то, что могла бы получить стипендию и учиться на четвертом курсе. Еще молода — успею. Что же, строили, строили и недостроить до конца? Нет, это уж дудки не нашей погудки!