Т. М. Проскурин, бригадир-проходчик шахты № 15

Такое большое сооружение и без всяких опытных работников — таково было первое впечатление. Часто привозили не те материалы, которые нам были нужны. В Донбассе у нас раз двадцать прогнали бы такое начальство, а здесь ничего — сходило.

На шахте № 14 проходка шла четырнадцать месяцев. Никто не умел обращаться с плывунами, и даже не верили в то, что пройдем шахту. Но это было только вначале. Потом работа пошла по-другому, Я — рабочий-горняк с двадцатипятилетним стажем. У меня в бригаде тридцать шесть человек комсомольцев. Вначале бригада была ученическая, никто не имел представления о горных работах, рабочие не умели обращаться ни с механизмами, ни с креплениями, ни с молотками. Основной трудностью была вода. Вода шла из известняков очень холодная. Лес для крепления нам давали не такой, какой было нужно.

Молодежи трудно было: приходит какой-нибудь парень в забой, посмотрит-посмотрит — и назад. Уговаривал я многих, но некоторые так и уходили совсем. Но большинство комсомольцев сразу становилось на дело и быстро осваивало его.

Вот так работала Ермакова Дуся. Помню, раз приходит к нам тов. Каганович. Спросил, кто работает в забое. Ему говорят — комсомольская бригада. Он сразу заметил, что работа действительно четкая и аккуратная. Я его не видел, потому что в это время заряжал бурки аммоналом. Смотрит он на Ермакову и спрашивает:

— У вас здесь женщины работают?

— Да, я работаю. Я, Ермакова, пришла с комсомолом. Тов. Каганович спрашивает:

— Что же вы, с молотком работаете?

— А что вы думаете, товарищ Каганович? Что я пришла сюда метелкой подметать?

Она была боевая девица, и у меня на втором участке пользовалась большим авторитетом.

Сейчас работаю я по проходке вентиляционного канала и эту работу никому не могу доверить.

Сбойка шахт № 14 и 15 была 26 марта 1934 года. До сбойки мы шли походом им. XVII партсъезда. С 18 декабря 1933 года по 20 января 1934 года мы прошли 93 погонных метра, но со стороны 14-й шахты было еще 40 метров. Тут было произошла неприятность, нас сняли с этой работы и перебросили на разработку калотт.

Но товарищ Абакумов не согласился и вернул нас на нашу работу.

Это было 20 марта 1934 года. Я приступил к забою, очистил его от леса, которым его успели захламить. Потеряли мы на это сутки, но ребята были уверены, что мы наверстаем время в процессе работы.

Сбивать было трудно: молотки неразработанные, воздух плохой, компрессор большой из строя выбыл.

Днями и ночами я думал о том, как произвести эту сбойку. Сбойка должна была быть 26-го в шесть часов утра, а у нас осталось еще 10 метров. Работали 25-го числа сильно, а все-таки осталось еще 4 метра. Я спустился в шахту, приказал звеньевому тов. Филимонову поставить последнюю раму, закрепить марчеванки и дать боковые затяжки. Сам пошел в столовую пообедать.

Иду и думаю, как сбиться. Прихожу обратно, спускаюсь в шахту, Филимонов мне говорит:

— Проскурин, ты ошибаешься, — 4 метра ты не пробьешь.

Тут приходит секретарь ячейки Власов. Спрашивает:

— Проскурин, собьешься? Я отвечаю:

— Собьюсь.

Тут я почему был уверен? Я заметил, что в штольне есть наверху небольшой слой мягкой породы толщиной в 30 сантиметров. Взял я кайло в руки и начал рубиться на-руку, и на-руку я прошел полтора метра небольшой конурочки.

Потом приказал закрыть воздух, чтобы усилить работу одного из молотков, и попросил звеньевого Метелкина сделать мне козлик, чтобы мне было удобнее производить сбойку. Тот мне быстро сделал козлик, а я слушаю: со стороны 14-й шахты работают в четыре молотка, и воздух там у них дан такой сильный на молотки, что весь грунт трясется над забоем. Я беру молоток в руки и начинаю работать поверху. У них затихло, они слушают, где я работаю. Они обнаруживают меня на верхняке, нажимают, и через десять минут у нас получилась сбойка. Выскакивает к дыре их прораб и говорит:

— А мы-то рассчитывали, что итти еще 4 метра!

Я ему говорю:

— А я два дня не спал, все думал, как нам сбиться.

Когда мы сделали сбойку, мы поздоровались друг с другом, и с нас была произведена киносъемка. Бригада была премирована в полторы тысячи рублей, а я получил двести рублей и кроме того путевку на курорт.