М. И. Рохваргер, начальник шахты № 47-48

Неожиданно он подошел ко мне и сказал:

— Я — Каганович, здравствуйте. Вы кто такой будете?

— Прораб шахты, — говорю.

— Что это у вас тут делается, мину, что ли, под библиотеку подкладываете? Кто вам разрешил?

Я объяснил тов. Кагановичу, что у меня все согласовано с администрацией Ленинской библиотеки. Однако повидимому убедил я его не сразу.

— Напрасно, — сказал он, — надо снять! А впрочем подумаем, еще подумаем…

Я запомнил этот разговор в таких деталях потому, что это была первая моя встреча с Л. М. Кагановичем. Было это, помнится, в июле 1932 года. Он пришел тогда вместе с тов. Бубновым посмотреть площадку, которую мы заняли для закладки шахты № 8.

Я сразу обратил внимание, что тов. Бубнов повидимому очень обеспокоен тем беспорядком, который мы произвели на территории библиотеки. И действительно: подумать только, ведь едва ли не самая крупная библиотека в мире, столько ценных книг, столько трудов положено, а здесь мы — со своим бетоном, с лопатами, с механизмами, с шумом и сумятицей. Но я думаю, что беспокоился тов. Бубнов только на первых порах. Когда он ознакомился с ходом работ, у него очевидно легче стало на душе. В особенности когда он узнал, что администрация библиотеки вполне в курсе всех тех мероприятий, которые мы проводили для безопасности здания.

Мне было поручено организовать работу еще по закладке шахты № 8. В это время участков еще не существовало, намечены были только места, где должны были закладываться будущие шахты. И мне и рабочим было очень забавно глядеть на улицы, на дома, живущие своей жизнью, и думать о том, что вот через несколько дней, через несколько недель мы зароемся в землю, как кроты, и будем под всеми этими зданиями хозяйничать.

Получить площадку для заложения шахты было очень трудным делом. Хозяйственники и администраторы относились тогда к метро еще с недоверием. Рассуждали так:

— С какой стати именно на мое хозяйство свалилось такое несчастье? А может быть шахту можно закладывать в другом месте? А может быть можно рядом, за моей оградой, закладывать?..

На упрямых хозяев приходилось нажимать через Московский комитет партии и лично через тов. Хрущева. Дело подвигалось очень медленно.

Итак площадку эту мы получили в конце июня 1932 года. Договорились с директором Библиотеки им. Ленина. Успокоили его, обещали денно и нощно помнить о том, что благополучие громадного книжного сокровища будет зависеть от нашей осторожности. Только в первых числах июля нам удалось окончательно оформить дело с площадкой.

Площадку очистили, приступили к заложению шахты. Еще до этого была спроектирована и построена эстакада. Масштабы этой работы даже трудно себе представить: сейчас участки маленькие, а тогда участок был — целое государство.

На первых порах работа шла с перебоями, уж очень велика была организационная неразбериха. Потом постепенно все пришло в нормальное состояние, и я ощутил большую радость оттого, что попал на метро.

Структура линейного аппарата Метростроя в 1932 году значительно отличалась от того, что мы имеем сейчас. Сначала меня послали на второй участок в Охотном ряду в распоряжение инженера Боброва. На этом участке было недостаточно не только рабочих, но и инженеров, в зависимости от опыта и звания которых каждый участок в то время самостоятельно разворачивал свою работу. Все, что получали тогда участки от управления, — это наметка трассы, глубина залегания тоннеля и его размеры — вот и все.

На втором участке удалось сколотить хороший коллектив. Вся выемка грунта с самого начала производилась механическими подъемниками, прямо в машину, почему вокруг ствола шахты, как и в других местах, не было земляных навалов. Для прохождения шахты инженера Барышникова нам удалось из Рионгэса и других мест получить небольшую группу опытных рабочих.

Ствол шахты мы прошли в рекордный для этого времени срок — в 26 — 28 дней. К тому времени плывуны кое-где уже показали себя. 18-я, 23-я и 26-я шахты застряли в них, и мы здорово побаивались плывунов, но справились с ними довольно успешно — в шесть-семь дней. Закончив 28 июля 1933 года шахту, мы за неимением проекта дальнейшего продвижения остановились почти на целый месяц: пошли споры, на какой глубине закладывать штольни. Обидно было: другие работают, а мы стоим. Обидно было главным образом потому, что простой зависел не от нас — мы-то сами свою работу закончили во-время.

Наконец в конце сентября нам удалось почти явочным порядком определить глубину заложения: горизонтальную нижнюю штольню мы засекли на глубине приблизительно в 18 метров.

Мы приняли немецкий способ разработки тоннеля и станции. Он заключается в том, что сначала разрабатываются штольни вдоль стен, в них возводятся стены, потом разрабатываются калотты и кладутся своды. После возведения стен и сводов вынимается ядро, т. е. средняя часть земли, находящаяся в тоннеле. Потом делается обратный свод.

Для удобства откатки породы и подачи необходимых материалов делается вспомогательная штольня, так называемый тоннель в тоннеле, который после выработки стены закладывается там же. Организация работ была пятисменная: четыре смены в сутки, пятая — выходная. Рабочие организовали круглосуточные бригады. План задавался на месте. Обычно старший в звене «по совместительству» обучал малоопытных рабочих, в особенности тех, которые совершенно не знакомы были с этим делом.

Таким образом постепенно сколачивался коллектив, и в дальнейшем мы имели уже достаточное количество знающих людей, которые с гордостью называли себя «стариками». Между прочим я один из немногих тогда начал впервые на подземных работах применять женский труд. Оказалось, что я не ошибся: женщины но уступали мужчинам и работали так же усердно и так же быстро осваивали дело.

Нижняя штольня была расположена в неблагоприятных условиях с точки зрения характера грунта. Пришлось очень тщательно крепить. Мы сделали поперечные деревянные крепления досками по потолку, полу и бокам, щели забивали паклей.

Несмотря на такую тщательность работы грунты двинулись. В феврале 1933 года Моховая улица осела, и появились трещины в доме № 14. В центральной части города это была первая осадка, но мы были убеждены, что она произошла не в результате каких-либо ошибок на нашем участке работы. Наша уверенность не обманула нас.

Когда в доме № 14 появились трещины, администрация Ленинской библиотеки основательно перепугалась. Не раз созывались экстренные комиссии, в которых заседали мы и специалисты по фундаментам, однако все обошлось благополучию: Ленинская библиотека никуда не провалилась, хотя об этом провале уже довольно основательно поговаривали в городе.

Тем не менее нужно было быть на-чеку и не допускать дальнейших «выпусков» грунта. В виде опыта на шахте № 8 мы начали применять метод силикатизации грунтов. Первый опыт мы сделали на небольшом участке у самого ствола. Этот опыт, проделанный на небольшой площади, дал благоприятные результаты.

Метод силикатизации заключается в том, что в мягкую почву, особенно в песок, нагнетается жидкое стекло, смешанное с хлористым кальцием. Силикатизация создает искусственное окаменение почвы, которую потом не берет никакой инструмент: ни лопата, ни молоток, ни кайло. Благодаря отвердению породы приостанавливается вытекание сыпучих песков.

Применяя этот метод под домом № 14 по Моховой улице точно так же, как и под зданием Коминтерна, мы фактически спасли эти здания от разрушения.

Вначале хлопот было конечно очень много. При появлении первых же трещин, даже незначительных, жители дома № 14 охвачены были паникой. Несмотря на все наши заверения в том, что непосредственной опасности обвала дома не существует, большая часть жителей ночевала у знакомых.

Нужно сказать, что дом этот вообще довольно ветхий. Получалось же так, что все неудобства для населения, вытекающие из самой ветхости этого дома, ставились обывателями в вину нам. Перекошенные, незакрывающиеся двери или окна, осыпающаяся штукатурка, едва ли не сквозняки — все это по мнению обывателей было следствием нашей небрежности, все это валилось на нашу бедную голову.

Правда, надо признаться, что жители этого дома и в самом деле хлебнули из горькой чаши: у них перестала работать канализация, была выключена вода, словом, откровенно говоря, было за что нас поругать.

Оставляя в стороне отдельные затруднения, которые мы постепенно преодолевали, нужно сказать, что работа все же у нас шла дружно. Впоследствии она пошла настолько хорошо, что мы, начиная с июля, все время перевыполняли задание, и шахта наша считалась одной из передовых. Мы получили за образцовую работу несколько грамот, в частности областную грамоту им. Тельмана, областное переходящее знамя и ряд других наград. Рабочие нашей шахты систематически премировались.

При организации арбатского радиуса я был назначен начальником шахты № 46 на Смоленском рынке. Здесь мне поручено было строить станцию. Станция эта такая же, как и Арбатская. Хорошая станция!

Я работаю на метро уже около трех лет и считаю необходимым сказать, что все достижения, которые мы имеем и в области технической работы и в области решения организационных вопросов, словом, все наши успехи надо приписать непосредственному участию в руководстве строительством метро МК партии и личным заботам Л. М. Кагановича.

Я уже говорил, как я познакомился с тов. Кагановичем. Вторая моя встреча с ним была в сентябре того же года. Лазарь Моисеевич собрал прорабов и начальников участков у себя для выяснения положения вещей на Метрострое.

Где работал, откуда пришел, что делал? — спрашивал он меня, и я не успевал отвечать.

В третий раз я увиделся с Л. М. Кагановичем у нас на шахте, куда он пришел вместе с тов. Хрущевым. Мы их встретили, дали им спецовки и спустили в шахту. Они подробно расспрашивали рабочих: кто что делает, сколько зарабатывает, часто ли бывает начальник шахты, опасно ли работать, как столовая, бараки, как живут рабочие.

Большое участие принимал Л. М. Каганович и в разработке вопроса об архитектурном оформлении станции. Мимо его глаз ничто не проходит незамеченным. Когда его слушаешь, кажется, что имеешь дело не с политическим руководителем, а с заправским техником, который до тонкости разбирается и в выборе цветов, и в выборе размеров, и в расположении строительных работ, и в определении глубины.

Немалую помощь оказал нам Л. М. Каганович и в розысках строительных материалов. С Украины он пригнал нам стекло, силикатные изделия, цемент. Словом, от малого до большого он вникает во все и, можно сказать, во всех.

Если бы меня спросили, что нужно для того, чтобы построить такой метрополитен, как наш, то я ответил бы:

— Работать с такой партией. Изучать дело, не бояться трудностей. Беречь людей.