Н. А. Егорычев, бригадир-проходчик шахты № 23-бис

Отдел кадров метро послал меня на шахту № 23. Там только спускали ствол, но шахта уже была в прорыве. Рабочих было семьдесят-восемьдесят, а комсомольцев пришло человек семь. В бригаде Курзенко, куда меня направили, я был единственный комсомолец.

Старые кессонщики с удивлением смотрели на меня: что это за человек пришел к ним из московского комсомола?

Я не знал производства, а кессонщики проработали под давлением всю свою жизнь. Работа простая: надо выучиться работать лопатой, кайлом и бить кувалдой.

Огляделся я. Организация труда неправильная. Старые кессонщики работали раньше поденно и имели привычку к тихой подземной выпивке.

Организовывать таких рабочих трудно, тут легко сделать ошибку.

Раз мне сказали в бригаде, что у аппарата стоит пьяный.

Это очень опасно.

Я пошел к аппарату, там сжатый воздух, а под сжатым воздухом запах слышней.

Чувствую, крепко несет вином, прямо терпения нет.

Я вылезаю вверх через трубу по лестнице и спрашиваю:

— Землянкин, ты пьян?

Он этак гордо:

— Как же это пьян? От меня и не пахнет.

Я позвонил сменному инженеру, чтобы вызвали врача и освидетельствовали рабочего. Врач пришел часа через четыре, и парень успел протрезвиться. В это время я еще не был бригадиром, и бригадир на меня обиделся.

Вокруг меня в кессоне начались разговоры.

Тогда я решил доказать своими руками, что я имею право на критику. Я начал крепко работать, проработал с полмесяца рабочим-проходчиком, а потом был назначен звеньевым по проходке.

Организовали мы комсомольскую бригаду. Бригадиром взяли тов. Русакова, опытного шахтера, своего парня, который болел душой за комсомол.

У нас была вода, мокро, но задание мы выполняли лучше, чем остальные бригады: из старых бригад одна выполнила задание на 60%, вторая — на 110%, а мы выполнили на 117%.

Когда мы прошли подходную штольню, то сделали поперечный штрек и начали засекать фурнель для проходки верхней и нижней штолен. Копать было трудно, так как сыпался песок.

Подняли фурнель на 3 метра.

Тут у нас получилась неприятная история. Ко мне в бригаду пришел бетонщик Горбунов; у нас как раз в этот момент стравили воздух, мы стояли без давления.

Я Горбунова спрашиваю:

— Чего хочешь?

Он говорит:

— Песку ищу для бетона.

— Посмотри в штрек, там должен быть чистый песок из фурнеля. Кстати посмотришь, как делается фурнель.

Он пошел, видит — песок сухой сыплется, очень удобно и набирать не нужно.

Вдруг, слышу, закричали люди; бежим — под фурнелью большая груда песку, а песок сверху сыплется быстро, густо.

Побежали, сказали сменному инженеру, а песок сыплется, сыплется.

Мы отрываем песок с двух сторон. Вдруг, видим — нога, мы за ногу потащили, затем показалась рука, потащили за руку. Так и вытащили парня, еле отдышался.

Ребята были сильно перепуганы.

Потом отдохнули, вернулись, начали эту фурнель делать дальше, пока не окончили ее.

Трудно было и с водой. Мы работали в плывунах в сжатом воздухе, но сжатый воздух не мог при сильном напоре отжать всю воду.

Сверху поливает, и с боков, я со всех сторон.

Работали в трех спецовках, но были мокрыми насквозь.

На больших кессонах работала бригада Шашкова, она образовалась еще на шахте № 18-бис.

И шашковской бригадой и нашей руководил комитет комсомола. Соревнование было расчислено по часам как между бригадами, так и внутри бригад.

Работаем пятьдесят минут, и появляется у нас бюллетень, кто сколько выработал.

Был такой случай. На бетономешалке нехватало гравия, и рабочей силы было мало. Ребята устроили соревнование, кто больше перекидает лопат на определенное расстояние в определенное время. Первым взялся кидать Кривоногов, он за установленное время перебросал 130 лопат.

Смотрит на него Барабанов, вступает в соревнование и бросает 180 лопат. Вступает Шашков, дает 240.

Над ними все время смеется Бедуев Боря.

— Ну, ребята, — говорит он, — если вы дали до 240 лопат, то я значит перекидаю пятьсот.

Начал он работать, как ветряная мельница. Проработал половину положенного времени, перекидал 350 лопат.

Все ребята были поражены, до чего человек озверел в работе.

Шашковская бригада не раз имела переходящее знамя Сталинского района.

Но бывали у них и неправильности в понимании соцсоревнования, потому что бригадир Шашков оказался классово-чуждым элементом, его исключили впоследствии из комсомола.

После этого образовалась бригада Соседова. Она и получила красное знамя Сталинского района.

Потом образовалась бригада Велигура, в которую был зачислен также и я. Бригада Велигура получила участок бригады Чуева. Чуев был лишенец и скрыл это. Участок Чуева был отсталый.

Бригада Велигура наверстывала отставание: она проходила по 2 погонных метра штольни в среднем, а до нее проходили 50 сантиметров.

Однажды работали четверо звеньевых: сам Велигура, пришли помогать ему звеньевые Мамин, Колесин и я. Работали мы, работали, нажимает проходчик отбойным молотком — вдруг молоток куда-то проскочил, получилась дыра, и оттуда потянуло воздухом.

Мы сначала испугались, потом решили посмотреть. Увеличили отверстие молотком. Темно, ничего не видно.

Крикнули мы в эту дыру: «Комсомол!»

Эхо отдается.

Мы стали бросать туда мерзлый грунт: сверху у нас была почва проморожена. Слышно — катятся куски с гулом. Потом сообразили.

Когда нижние штольни пробивали фурнель, то через фурнель прорвался плывун, и в этом месте образовалась пустота.

Обвала не произошло, потому что грунт стоял сводом и был проморожен.

Взяли лампы и начали смотреть пустоту. В пустоте вода, стали мерить доской.

Воды метра на полтора. Длина пещерки метров шесть.

Сверху висят ледяные сосульки, и слышно, как ходит трамвай.

Засыпать эту пустоту было трудно. Мы подсыпали твердого грунта и начали разработку. Это место доставило нам очень много хлопот.

Но и тут мы с планом справились.