К. Ф. Старостин, парторг МК на метро

Метрострой не является строительством обычного типа, на котором инженер получает указания от строительной конторы, лично с ним не связанной, руководители которой ему неизвестны или мало известны и недоступны. На строительстве московского метрополитена инженеры, техники, рабочие, проектировщики прошли не только школу по созданию неизвестного до сих пор нашей стране гигантского сооружения — они прошли и исключительную школу партийно-общественной выучки, поднявшую их на высоту государственного понимания задач социалистического строительства.

Московский комитет партии был руководящим штабом строительства, куда тянулись и где получали совет, поддержку и указания и партийные и беспартийные инженеры и рабочие.

Когда решались важнейшие вопросы стройки, когда перед ней вставали те или иные трудности, в критические моменты являвшиеся нередко поворотными в борьбе за стройку, метростроевцы шли в МК, к Лазарю Моисеевичу Кагановичу. Туда шли руководители Метростроя, туда шли командиры, парторги шахт и на этих совещаниях, возглавляемых Лазарем Моисеевичем, всегда находили единственно правильное решение. Уходя с этих заседаний, люди уносили бодрость, твердую уверенность в себе, ясное понимание путей разрешения задач и непоколебимую волю осуществить эти задачи лучшим путем и в кратчайший срок.

Существовавшая на Метрострое система партийной организации с единым построечным парткомом в прошлом объединяла метростроевский партийный коллектив в одно целое, но в то же время недостаточно связывала его с территориальными партийными организациями Москвы — райкомами, а при таком положении вещей трудно было бы руководить грандиозной стройкой, проходящей по многим районам и всесторонне касающейся разных сторон жизни города.

Поэтому решение Московского комитета по инициативе тов. Кагановича о перестройке парторганизации и прямом, непосредственном подчинении местных парторганизаций каждой шахты соответствующему райкому партии приблизило руководство райкомов к строительству метрополитена, повысило ответственность райкомов партии за строительство метрополитена, усилило и сделало всесторонней помощь парторганизаций строительству метрополитена. Заводские, фабричные и другие партийные организации были привлечены к непосредственной помощи строительству метрополитена.

Известное выступление в декабре 1933 года тов. Кагановича на собрании актива строителей метрополитена и ударников заводов и фабрик, в котором Лазарь Моисеевич поставил перед строителями метро задачу перехода от кустарщины, до того царившей на стройке, к широкой механизации работы и правильной организации труда, от черепашьих темпов к большевистским темпам работы, и решение МК об организационной перестройке партийной работы на строительстве метрополитена стали решающими, переломными моментами в жизни стройки. На метро была послана группа партийных работников, а каждый райком Москвы выделил лучшие кадры партийных организаторов в качестве секретарей парткомов шахт и дистанций Метростроя.

После этого на каждой шахте и дистанции, на каждом участке, в забое, штольне, в котловане работа ударников пошла по-иному. Комсомольский энтузиазм молодых московских пролетарок и пролетариев был крепко сцементирован единой большевистской волей коллектива коммунистов Метростроя. Организационная перестройка, проведенная под умелым повседневным руководством Московского комитета партии, дала скоро свои плоды.

Ударники 47-48-й шахты (Смоленская площадь), руководимые крепко сколоченным партийным коллективом, так рассказывают об этом периоде:

«В январе месяце нужно было вынуть 1200 кубических метров грунта и уложить 350 кубических метров бетона. С грунтом мы справились, но бетона не уложили ни одного кубометра, так как не умели еще преодолевать условий зимнего времени.

На февраль месяц наша программа составляла 4 тысячи кубических метров грунта и 1 050 кубических метров бетона. Между тем выполнение плана у нас шло даже хуже января.

Однажды к нам на шахту приехал Лазарь Моисеевич вместе с товарищами Хрущевым и Булганиным. Ознакомившись с обстоятельствами, тов. Каганович, обращаясь к Хрущеву, сказал:

— Здесь слаба политическая работа.

Нас, коммунистов, эти слова глубоко взволновали, и мы решили перестроиться. Серьезно задумавшись о причинах нашего отставания, мы увидели, что у нас недостаточно ударников, маловато энтузиазма во всей производственной работе на нашей шахте.

Мы взялись за дело. Собрали коммунистов, проверили наши собственные решения, изучили указания МК и тов. Кагановича, взялись за серьезное изучение решений XVII партсъезда, стали разъяснять каждому отдельному рабочему нашей шахты указания партии и Московского комитета. Это мобилизовало прежде всего самих коммунистов. Коммунисты потянули комсомольцев и лучших рабочих за собой. На шахте создалось крепкое ядро энтузиастов, героически отдававших всю свою энергию и силы работе. Так, вовлекая в напряженную борьбу за успех одного за другим, мы весь коллектив нашей шахты превратили в отряд ударников, по-боевому строивших шахту метрополитена.

Мы поставили перед собой конкретную задачу — дать готовые стены из бетона к 1 мая 1934 года и, включившись в производственный поход им. Лазаря Моисеевича Кагановича, начатый ударниками 3-й дистанции Сокольнического района, обратились с призывом к ударникам, инженерам и техникам арбатского радиуса по-большевистски строить тоннель метро, выполнить боевые указания Московского комитета и тов. Кагановича о большевистских темпах борьбы за первый советский метрополитен. В результате усилившейся политической работы и включения в поход им. Кагановича мы уже в марте выполнили план по грунту и по бетону, в апреле мы успех закрепили и взятые на себя обязательства к 1 мая выполнили».

Развернувшийся в 1934 и 1935 годах поход им. Кагановича стал в борьбе с игрой подземной стихии, в борьбе за овладение техникой производства и внедрение механизации, в борьбе за высокое качество бетонных работ и правильную организацию труда — могущественнейшим орудием победы.

Я вспоминаю, с каким рвением секретари парткома, комсомольских организаций и председатели шахткомов посещали занятия по технической учебе в Доме ученых. Неугомонному Ха-занскому казалось, что в различии дозировки бетонной массы для сводов, штросса и лотка кроются элементы оппортунистического подхода к большевистским темпам нашей работы. Он считал, пока не изучил всесторонне технику бетонного дела, требование распределения цемента и воды в соответствующей пропорции или требование тщательного установления размера арматурного прута выдумкой людей, не желающих досрочно окончить стройку метро, не желающих под «видом техники и науки» соблюдать установленные партией и правительством сроки строительства метрополитена.

Вдумчивый и серьезный Мозель никак не мог примириться с тем, что в течение месячных или двухмесячных занятий он не сумеет сдать экзамен на звание инженера-строителя по бетону.

По-разному подходили товарищи к овладению техникой производства, но все одинаково горели жаждой поскорее ею овладеть и сдать технический экзамен-самое меньшее — на «отлично». И после каждого занятия они уходили все более убежденные в необходимости овладевать техникой производства.

Воодушевленные горячим желанием победоносно завершить строительство коммунисты, комсомольцы и ударники Метростроя, руководимые неутомимым штабом большевиков — Московским комитетом, — показали образцы ударной работы и чудеса героизма, —не замечая при этом, что они делают героическое дело и расценивая свою героическую работу как обычную, ничем особенным не отличающуюся, повседневную.

Когда бригада Яремчука на сводах камеры разрабатывала калотты в отдельных участках шахты № 9-9-бис, под влиянием горного давления верхняя перекладина крепи вдавливалась глубоко в боковые стойки деревянного крепления, и минутами казалось, что эти крепления не выдержат. И, надо признаться, кое-кто с опаской заходил в забои, где работала бригада Яремчука. Но комсомольское сознание замечательных ударников этой славной яремчуковой бригады подымало людей к вершинам геройства и доблести, и, не зная страха и устали, по-боевому возвела бригада своды камеры на шахте № 9, обеспечив устойчивость грунтов и сохранность уличного движения на этой важнейшей магистрали города Москвы.

После обильного ливня в один из августовских дней размыло грунт вблизи Северного вокзала, и под напором дождевой лавины плывуны прорвали железный шпунт и начали, сотрясая расстрелы, заполнять дно котлована. Возможность срыва расстрелов грозила находящимся в котловане людям опасностью быть заживо погребенными. Опасность грозила и Северному вокзалу если не полного разрушения, то образования глубокой трещины в здании. Парторги 1-й и 2-й соседних дистанций товарищи Еремин и Копейкин не вылезали из котлована вместе с товарищами Соколиным, Коробко, Стрибманом и Мостовым, спокойно и уверенно руководя укреплением прорванных шпунтов. Ударники, как бы не замечая колебаний и сотрясений всех расстрелов, ни минуты не думая о грозящей им опасности, стоя по пояс в плывунных песках, спокойно, деловито и уверенно забивали паклю, сено и другие материалы, желая во что бы то ни стало отвоевать у разбушевавшейся стихии и котлован, и вокзал, и свою жизнь.

Наше строительство не знает больших аварий, но возникший на шахте № 12 пожар лишний раз подчеркнул весь героизм ударников и инженеров метростроевского коллектива и ярко отразил руководящую большевистскую волю Московского комитета партии. Молодой энергичный коммунист, инженер Чистяков, героически погиб на посту, желая точно выяснить, не остался ли кто в горящей шахте, после того как коллектив благополучно выбрался через шахту № 12-бис. Трудно было удержать тов. Непряхина, пытавшегося несколько раз прорваться внутрь шахты для тушения пожара. Спокойно, как на обычное дело, опускался в шахту к окошкам шлюзов А. И. Гертнер, главный инженер кировского радиуса, показавший в этот момент оперативность, настойчивость и выдержку настоящего капитана судна, потерпевшего аварию. Инженер Карплюк несколько раз вылезал из шахты, обвеянный дымом.

Большую организованность проявил в руководстве ликвидацией пожара заместитель главного инженера кировского радиуса инженер Шолохов. Он, казалось бы, мягкий, мало разговорчивый, не способный повысить голоса при требовании к работнику, вдруг обрел необходимую твердость и распорядительность, показав образцы организованной борьбы с огнем.

Товарищи Непряхин и Карплюк вместе с Шолоховым и Гертнером пошли открывать тяжелые двери шлюзовых камер, чтобы пустить в горящий тоннель струю воды, как на самую обыкновенную, повседневную работу.

Всеми операциями руководил маститый горняк Егор Трофимович Абакумов.

Этот героизм не был случаен.

Он лишь отразил и наиболее ярко выявил в этих лучших людях нашей стройки силу партийного влияния, партийного руководства Л. М. Кагановича,

В шахте, в котловане, ночью или днем, неутомимый организатор, вдохновитель строительства, лично знающий многих шахтеров, пролетариев, комсомолок и комсомольцев, ударников и ударниц, хорошо изучивший весь командирский состав строительства, всегда желанный и всеми радостно приветствуемый, Лазарь Моисеевич умеет в незначительной просьбе, сделанной ему на ходу тем или иным рабочим, в небольшой жалобе на столовку или общежитие, в рационализаторском предложении ударника, в деловом замечании инженера увидеть, как в капле воды, отражение всей величины проблемы. Он умеет решительно и быстро, проанализировав, казалось бы, незначительную «мелочь», поставить и разрешить коренные вопросы, затрагивающие как самое производство, так и интересы рабочих-строителей. Касается ли это бетонных сооружений тоннеля, обеспечения сухости тоннеля или выбора материала для отделки или же организации общественного питания, создания необходимых жилищных условий, охраны труда и культурного обслуживания рабочих Метростроя — во все это он умеет вносить сталинскую принципиальность, поднимать эти вопросы до уровня общепартийных и общегосударственных задач.

Лучший ученик и соратник тов. Сталина — Лазарь Моисеевич во всей своей работе дает образец сталинского руководства. И непревзойденный успех руководства тов. Кагановичем стройкой метро есть успех сталинского метода руководства. Неустанно воспитывал Лазарь Моисеевич весь коллектив метростроевцев в духе беззаветной преданности и любви к тов. Сталину.

При решении всех сложнейших и ответственнейших технических вопросов среди инженерно-технического коллектива, строителей метро, тов. Каганович всегда занимает положение человека, который дает решение вопроса — решение, самое правильное, смелое, глубокое по идее, в котором сочетались знание и понимание дела, направляющая идея организатора с государственным размахом, партийным подходом, прекрасным знанием всей обстановки, условий, пониманием и знанием людей, которые руководят и строят на этом участке.

При решении вопроса о площади Дзержинского было очевидно, что движение грунтов может повлечь за собой провал площади и разрушить близлежащие здания. Большинство инженеров склонялось к тому, чтобы на площади Дзержинского станции не строить, а обойти площадь Дзержинского в сторону к Ильинке. Это заставило бы переделывать значительную часть уже готового тоннеля, расположенного под Кировской улицей.

По этому вопросу среди руководителей Метростроя были большие колебания и нерешительность. Тов. Каганович решительно отверг предложение о том, чтобы станцию не делать; он отверг и вариант обхода, как дорогостоящий и игнорирующий одну из центральных площадей Москвы. Лазарь Моисеевич настойчиво направлял мысль инженеров в сторону разрешения задачи построения станции на самой площади. Опираясь на заключение инженера Моргана, Лазарь Моисеевич предложил пойти путем некоторого опускания, заглубления существующей штольни и отделки ее не деревянными крепями, а железобетоном. Это создало устойчивость под землей и остановило дальнейшую подвижку поверхностных грунтов.

Решение было смелое — оно без отступления, без пасования перед трудностями сохранило раз принятое направление трассы. Решение технически было необычайно простое, ибо оно не создавало больших дополнительных работ кроме железобетонной отделки штольни. Решение было единственно правильное, ибо оно создавало устойчивые крепления под землей и останавливало подвижку грунтов. Опираясь на эти штольни, было уже легко разрешить задачи построения сводов, стен и лотка для будущей станции на площади Дзержинского. Сопротивлявшийся вначале такому разрешению вопроса начальник шахты, инженер Барышников, через некоторой время стал горячим сторонником его. Следует отметить выдающуюся организаторскую роль парторга тов. Погребинского, который сумел сплотить коллектив партийных и беспартийных работников на разрешение задачи, поставленной тов. Кагановичем перед 13-14-й шахтой. При разрешении этой задачи выдвинулись новые организаторы-инженеры из числа молодых инженеров, наиболее яркими представителями которых нужно считать товарищей Кузнецова и Савицкого.

На Моховой улице проходит ответственный участок ответвления кировского радиуса в сторону арбатского — между улицей Горького и улицей Коминтерна. В этом месте тоннель проходит в несколько этажей, переплетаясь один над другим по разным направлениям. Этот участок является наиболее ответственным в конструктивно-строительном отношении по сравнению с другими участками закрытого способа на кировском радиусе. С этой задачей хорошо справился коллектив строителей, возглавляемый инженерами Ермолаевым, Волчковым и Кошелевым, при умелом партийном руководстве со стороны тов. Хазанского и боевого, толкового комсомольского организатора тов. Млодека.

При проходе разветвления в общий тоннель кировского радиуса необходимо было соорудить камеры, проходящие как раз под Моховой улицей, напротив вновь выстроенного дома архитектора Желтовского. Перед нами стала задача — не создавать опасности для этого здания и не нарушать движения на этой весьма оживленной магистрали города Москвы.

После тщательного обсуждения вопроса на технических совещаниях решили вбить шпунты на тротуаре вдоль дома архитектора Жолтовского, чтобы приостановить движение грунта перед самым домом. Когда мы поставили этот вопрос перед тов. Кагановичем, он предложил найти более совершенное разрешение вопроса, указав при этом, что решение задачи нужно искать не на поверхности, а изнутри самого тоннеля. Пристыженные, мы отправились в управление и вновь собрали всех инженеров и техников, обсудили этот вопрос и решили заморозить изнутри участок, граничащий с домом архитектора Желтовского. Ударная бригада комсомольского бригадира тов. Яремчука с исключительной смелостью в короткий промежуток времени построила свод широкой камеры и обеспечила успех строительства тоннеля на этом участке.

Мытищинским заводом был представлен проект вагона, который у нас назвали «4-м классом». Тщательно ознакомившись с проектом вагона, тов. Каганович предложил делать вагон не клепаный, а сварной, не с жесткими, а с мягкими сиденьями, с автоматически открывающимися и закрывающимися дверьми. Среди руководителей вагоностроительного дела и руководителей Мытищинского завода, которым было предложено строить эти вагоны, не было уверенности в том, что они с этой задачей справятся. Московский комитет по инициативе тов. Кагановича организовал инженеров и техников завода, инженеров управления Всесоюзного вагонного объединения, парторганизацию района и завода. Весь коллектив, от руководителей вагонного объединения до ударников завода, горячо воодушевленный, взялся за конструирование никогда ранее не виданного в нашей стране вагона. Горячо подхватили это дело и ударники и инженеры завода «Динамо» им. Кирова. И через несколько месяцев вагон был готов.

Когда тов. Каганович вошел в первый, прекрасно отделанный, залитый светом вагон, он остановился перед сиденьями, убого, небрежно обитыми невысокого качества дермантином. Лазарь Моисеевич с возмущением констатировал наше неумение до конца продумать и осуществить подлинно культурное отношение к делу.

В несколько дней тов. Айнгорн спешно организовал специальную мастерскую, к мастерской был прикреплен крепкий парторг, и через полторы декады наш вагон обладал прекрасными кожаными сиденьями.

Лазарь Моисеевич является горячим, последовательным и решительным сторонником закрытого способа проходки. В условиях густо населенного города с его большими зданиями, мощным уличным движением, в условиях пролетарской столицы, когда огромные массы людей после работы направляются в центр, в места культурного отдыха, — в этих условиях нельзя прерывать жизнь густо населенных кварталов Москвы. А открытый способ, как мы в этом могли убедиться на опыте Сокольников и Остоженки, фактически приостановил движение на этих улицах.

Этим же нужно объяснить то исключительное внимание, с которым подходил Лазарь Моисеевич к выбору трассы на арбатском радиусе. Не желая приостанавливать жизнь на этой населенной части города, Лазарь Моисеевич предложил итти переулками и дворами.

Тов. Каганович нам неустанно напоминает указания тов. Сталина, что мы должны суметь так построить наш метро, чтобы внутри было сухо, чтобы тоннель не давал трещин и чтобы на поверхности не было никаких разрушений, чтобы широкие массы трудящихся нашей столицы были потревожены как можно меньше и всемерно ограждены от излишнего беспокойства.

Тов. Каганович нас постоянно учит, что метро, являясь огромным облегчением для трудящихся, способствуя их быстрой переброске из одной части города в другую, способствуя их культурному росту, являясь таким образом основным звеном социалистического переустройства пролетарской столицы, в то же самое время не должен в процессе стройки создавать излишних трудностей для населения. Поэтому тов. Каганович не однажды крепко критиковал нас за то, что Сокольнический райком слишком дает волю метростроевцам и недостаточно ограждает интересы жителей Сокольнического района. И нужно было видеть, с каким вниманием и заботливостью Лазарь Моисеевич обязывал тов. Ломова на арбатском радиусе сберечь несколько деревянных одноэтажных домиков в дворах, где проходила трасса, совершенно резонно заявляя нам, что, когда мы построим большие дома, мы сами снесем и переселим в большие дома жителей этих хибарок.

Коллектив строителей метро состоит из московских пролетариев, шахтеров, старых испытанных, закаленных проходчиков Донбасса, из рабочих Урала, из курских, воронежских, орловских, тамбовских, украинских колхозников и большого коллектива московских комсомольцев и комсомолок.

В качестве руководителей на стройке были инженеры-горняки, инженеры-строители, инженеры-кессонщики, инженеры-мостовики, партийные и беспартийные, старые специалисты, прошедшие жизненную школу, и молодые, советские инженеры, бывшие забойщики, слесари, токари и т. д.

Чем сплачивает всех этих людей тов. Каганович?

Глубоким идейным и высоким принципиальным подходом к решению всех вопросов, умением сочетать высокую требовательность, суровую критику и нетерпимость к малейшим проявлениям безответственности, обломовщины, пустой болтовни и фразерства с подкупающей обаятельностью, захватывающей всех, с кем он соприкасается. Люди быстро проникаются к нему огромным уважением и любовью. Он обладает исключительной способностью выявлять самые подспудные возможности работника, и, выявляя их, он заставляет этих людей отдавать все силы, всю энергию, все свои способности, все свои чувства, мысли, страсти порученному им делу. Человек вкладывает в дело свою душу — Лазарь Моисеевич всегда умеет поднять человека в своих собственных глазах, возбудить в нем чувства чести, родить в нем убеждение в правоте дела, уверенность в победе, отдать все силы, всю энергию на разрешение поставленных задач.

Так создавались строители, так сплачивался метростроевский коллектив.

Ближайшим помощником тов. Кагановича на метро является тов. Н. С. Хрущев. Никиту Сергеевича знают все инженеры, знают все бригадиры, ударники и ударницы строительства. Его знают потому, что он каждый день бывает на строительстве, потому, что ежедневно дает директивы, проверяет, критикует, поощряет, дает советы тому или иному начальнику шахты, тому или иному парторгу по конкретным боевым, не терпящим отлагательства вопросам.

Кабинет тов. Хрущева превратился в кабинет одного из руководителей Метростроя, где и парторги, и начальники шахт, и инженеры, и отдельные бригадиры детально разрабатывают позиции для выполнения смелых, боевых заданий своего испытанного руководителя Л. М. Кагановича.

Так ковалась большевистская воля к победе на строительстве московского метрополитена.

Московский комитет и тов. Каганович воспитывали партийную организацию Метростроя в духе высокой идейности и непримиримой принципиальности, строгой деловитости и суровой требовательности к малейшим проявлениям колебаний или отступлений от линии партии в боевом осуществлении строительства московского метрополитена.

Изо дня в день анализируя причины конкретных недочетов в нашей работе, Лазарь Моисеевич требовал высокого качества тоннеля, направляя постоянно наше внимание на организацию людей и правильную их расстановку в производственном процессе, на заботу и внимание к живым людям, на мобилизацию и вовлечение их в героическую борьбу путем убеждения и идейного воспитания, на вовлечение самых широких масс в борьбу за победы на строительстве.

Он не уставал напоминать об опасности головокружения от частичных успехов на том или ином участке нашего строительства, он учил нас не терять перспективы, видеть конечную цель наших побед. Он требовал от нас аккуратного, добросовестного, доброкачественного выполнения каждой работы и задания, как бы ни незначительны по своему объему на первый взгляд они были.

Когда тов. Каганович по поручению ЦК партии поехал на Урал и в Сибирь помогать парторганизациям выполнять задание по хлебозаготовкам, он буквально за несколько минут до отхода поезда со свойственным ему глубоким пониманием дела давал оперативные указания о качестве кладки мрамора на колоннах станции «Красносельская». В телеграмме из далекой Сибири он нам писал: «В „Комсомольской правде“, кажется 30 сентября, опубликована заметка „По щучьему веленью“, в которой группа комсомольцев-метростроевцев жалуется, что по капризу комсомольского секретаря Воропаева бригада расформирована, люди разосланы по шахтам, прошу проверить, не следует ли восстановить бригаду„.

Когда мы по заданию пленума МК и Моссовета успешно закончили пуск первого пробного поезда на участке от Сокольников до Комсомольской площади, мы немножечко преувеличили значение наших побед. Как бы в ответ на нашу приветственную телеграмму Лазарь Моисеевич ответил следующим образом:

“Москва, МК партии — Хрущеву, Моссовет — Булганину, Метрострой — Ротерту, Абакумову, Старостину. Первое — по имеющимся сведениям по шахтам 7, 8, 9, 9-бис, 10 и 11 выполнение плана идет крайне неудовлетворительно, грозит сорвать окончание строительства срок. Прошу специально проверить и телеграфировать мне. Второе — на станции „Комсомольская площадь“ бетонные работы ведут крайне неудовлетворительно. Там видимо зазнались от успехов и переходят к чрезмерным восторгам. Между тем станция у них еще не кончена, рано им быть в телячьем восторге. Третье — по имеющимся сведениям идет неудовлетворительно постройка центральной электроподстанции метро. Прошу ознакомиться и принять меры. Четвертое — видимо метростроевцы не торопятся с засыпкой Комсомольской — Каланчевской площадей. Прошу обеспечить выполнение задания срок. Пятое— приняты ли действительно реальные меры противопожарной безопасности во всех шахтах, есть ли огнетушители? По имеющимся сведениям в шахтах курят, на шахте Боброва керосин хранится в ведрах, просушка тоннеля производится паяльными лампами, открытым огнем. Прошу по существу проверить и телеграфировать мне. Каганович».

Из далекой Сибири тов. Каганович видел ведра с керосином на шахте у тов. Боброва, правильно почуял опасность демобилизации, во-время предупредил об опасности головокружения от частичных успехов на нашем строительстве, мудро и прозорливо указал нам на необходимость напряженнейшей работы и мобилизации в связи с могущими быть трудностями в строительстве тоннеля и станций на незавершенных участках.

Так воспитывал партийную организацию и весь метростроевский коллектив в сталинском духе Лазарь Моисеевич Каганович.

На строительстве успешно развивался, все время охватывая все новые и новые слои рабочих и поднимаясь на все новую и новую ступень боевой массово-производственный поход им. тов. Кагановича.

Значкисты похода составляют золотой фонд Метростроя. Закаленные в боях с плывунами, с подвижкой грунта, в боях за тысячи кубометров бетона в сутки, за быструю укладку десятков тысяч метров мрамора и плиток, за укладку километров путей в сутки, в боях за сооружение высококачественного метрополитена выросли до звания ударников им. Л. М. Кагановича и потянули за собой весь коллектив на победоносное завершение стройки тысячи прекрасных работников.

Партийный актив проводил дни и ночи на строительстве. Однажды на площади Дзержинского я встретил в 3 часа ночи тов. Погребинского, который следил за своевременным прохождением машин с готовым бетоном, чтобы не упустить ни одной минуты, ни одного часа в бетонировке стен и основания подземного вестибюля станции «Площадь им. Дзержинского».

Партийный коллектив шахты № 9-9-бис, секретарь парткома тов. Калитенко и парторги, особенно тов. Сорокина и комсомольский организатор тов. Млодек, как и коллектив 4-й дистанции (секретарь парткома тов. Ещин), 2-й дистанции (секретарь парткома тов. Копейкин), 3-й дистанции (секретарь парткома тов. Михайлов), 1-й дистанции (секретарь парткома тов. Еремин), 7-й дистанции (секретарь парткома тов. Гайстер), дистанции 7-бис (секретарь парткома тов. Ильин), парторги шахты № 10-11 товарищи Фельдман, Шабовта, Садовец и многие другие дежурили в шахте целыми сутками, отвоевывая метр за метром, организуя и мобилизуя ударников и рабочих, инженеров и техников на досрочное выполнение работ.

Энергичный и инициативный председатель постройкома тов. Осипов и скромный, неутомимый заместитель парторга тов. Марьяновский сутками маячили на том или ином участке шахт № 10 и 12, угрожавших благодаря некоторому отставанию задержать окончание сооружения тоннеля и станции в установленный партией и правительством срок, убеждая и организуя, поощряя, критикуя и помогая успешно отвоевывать кубометр за кубометром у капризной подземной Москвы и строить железобетонный тоннель первого советского метрополитена.

Неустанно работал, организуя комсомольские бригады, посты легкой кавалерии, комсомольский организатор на Метрострое Саша Шаширин.

В эти дни тов. Каганович ежедневно и по нескольку раз бывал на трассе на самых важных, ответственных, решающих участках. В эти дни тов. Хрущев не выходил из тоннеля метрополитена. Чаще всего его можно было видеть у эскалаторов: здесь мы держали последний и решающий экзамен на уменье освоить монтажные работы сложных механизмов в короткие сроки.

Так же неизменно в вестибюлях и станциях, ежедневно и еженощно, появлялась неутомимая фигура тов. Булганина. Мрамор, плитки, отделочные работы, строительство наружных вестибюлей, оформление площадей и улиц были предметом непосредственной заботы, неослабного контроля председателя Моссовета. Он твердо и настойчиво заставлял всех инженеров-строителей в точно установленные сроки сдавать участок за участком своей работы. Московский совет и кабинет его председателя были филиалом штаба и вторым оперативным центром, куда шли нити снабжения, финансирования, транспортирования материалов и т. д.

Так руководил нашим строительством Лазарь Моисеевич Каганович, так работали его ближайшие помощники товарищи Хрущев и Булганин, так воспитывался партийный коллектив Метростроя, так закалялся в боях и рос наш славный коллектив метростроевских инженеров, бригадиров, ударников и ударниц, начальников шахт и юных, полных энергии и сил молодых рабочих, комсомолок и комсомольцев.

Кто на Метрострое не знает Егора Трофимовича Абакумова, этого старого горняцкого волка, прошедшего суровую жизненную школу от десятника в старом, капиталистическом Донбассе до инженера и одного из строителей крупнейшей стройки в Советском союзе?

Серьезно зная горное дело, будучи несколько раз во время тяжелых аварий погребенным под землей в шахтах Донбасса, этот человек тонко изучил стихию подземного царства. Для него метро — школа огромного политического воспитания. Он пришел на метро после того, как в результате непонимания значения механизации он стал серьезным тормозом в деле механизации Донбасса и за это был справедливо осужден ЦК нашей партии. Придя на метро, он в атмосфере воспитывающей и организующей сталинской школы Московского комитета перестраивался каждый день, в процессе борьбы за метрополитен исправлял свои прошлые ошибки, проявления своей былой необузданной стихийности. Умело направляемый искусной рукой такого мастера, как Лазарь Моисеевич, он стал одним из выдающихся технических руководителей стройки.

Инженер Ротерт, который в прошлом строил только в условиях частной собственности, в условиях помещичье-купеческих темпов старой, отсталой России, поднялся в процессе советской стройки до роли строителя, умеющего понимать значение общественного воздействия партийных и рабочих организаций на весь ход строительного процесса. На долю тов. Ротерта выпала высокая честь пройти свою школу на таких двух грандиозных социалистических стройках, как Днепрострой и Метрострой.

Молодой советский инженер-коммунист с незаурядными способностями тов. Шелюбский, широко развернувшийся на Метрострое. Знаток и хороший организатор снабжения Метростроя самыми разнообразными и большей частью дефицитными материалами — тов. Айнгорн. Инженер-горняк — организатор, сумевший подняться от роли бессловесного исполнителя указаний частного хозяйчика шахты до роли крупнейшего строителя, руководителя ответственнейшим участком строительства, с которым он успешно справился, пройдя трассу арбатского радиуса в небывало короткий срок,-тов. Ломов. Старый партизан, революционер, пролетарий, коммунист — кессонный инженер, умеющий сочетать смелость в разрешении технических задач с большевистской дисциплинированностью — тов. Кучеренко и идущий в ряду с ним старый большевик — тов. Тесленко.

Незаурядный инженер Гуров, превративший свою строительную дистанцию в опытный участок строительной техники. Инженер-коммунист Гоцеридзе, вложивший весь свой пылкий темперамент в строительство двух ответственных участков 16-й и 21-й шахт и прекрасно справившийся с поставленными перед ним задачами. И рядом с ним неутомимый парторг тов. Цейтлин, неугомонный, никогда не устающий, подвижной, как ртуть, инженер-коммунист Шмидт — умело прошедший котлованы 5-й и 6-бис и построивший вместе с инженером Миткиным красавицу-станцию— «Дворец советов».

Инженеры: Тягнибеда, Макаров, Суворов, Соловьев, Ермолаев, Рохваргер, Терпигорев, Гитман, Соколов, Соколин, пионер замораживания грунтов инженер Трупак, Стамм, Танкелевич, Степанов и плеяда молодых инженеров — Вергасов, Штерн, Мунипов, Зарецкий. Выдающиеся бригадиры-ударники, участники боевого похода им. Кагановича, имена которых стали на стройке символом доблести, чести и геройства труда метростроевцев, — комсомольский бригадир Яремчук, горняк-проходчик Холод, несгибаемый Проскурин, стремительный Калинник, спокойный, уверенный в своих силах Полтава, горячие, целиком отдающиеся забою Фаяс и Вазых Замалдиновы, героическая бригадирша из московского комсомола Дора Кривцова, Ольга Устинова, настойчивая Киеня, неутомимый организатор — Кноссалло, боевая скромница — Леденева, энтузиастка — парторг Сорокина. Все эти сотни и тысячи московских комсомолок и комсомольцев, завоевавшие симпатию и любовь всей Москвы и всей Советской страны.

Таковы эти люди метро.

Подобно тому как в годы гражданской войны, а еще раньше в подполье, в тюрьмах, на каторге, в героической борьбе за пролетарское дело закалялись, росли, мужали кадры революционных борцов, так выковывал и выковывает метро, как и все крупнейшие стройки в Советском союзе, новых людей социализма, борцов, организаторов, строителей.

Это прекрасная и поучительная школа.

Так сплотил Лазарь Моисеевич в монолитное целое весь коллектив метростроевцев, которые боролись и борются рука об руку и, не зная устали, беззаветно отдавались и отдаются своему делу, твердо идя к цели — коммунисты и беспартийные, рабочие и инженеры, командиры и строители, объединяемые все любовью а преданностью партии, тов. Сталину.