Слуга народа
Люди сами делают свою историю, но они ее делают не так, как им надумается, при обстоятельствах, которые не сами они выбрали, а которые непосредственно имеются налицо, даны им и перешли от прошлого.
Карл Маркс
Очень многое начинается со слова «однажды». Так вот, однажды, когда мы с бригадой чеканили тоннели на шахте 55-56, соединяющей площадь Революции с Курским вокзалом,— прибегают за мной из конторы.
— Бригадир, давай скорее «на-гора». За тобой там легковая машина приехала…
— Вы что, ребята? Кто это за мной может приехать?
— Не знаем, кто, но говорят — из горкома партии.
Смена уже подходила к концу, и мы всей бригадой, грязные, все в битуме, лезем наверх. Ствол на подъем не работал, топаем пешком. Наверху, прямо у ствола встречает меня незнакомый человек и торопит:
— Переодевайтесь, отмойтесь получше и быстренько в машину — в горком партии. Вас там ждут.
С помощью девчат отмылась керосином, переоделась. Сажусь в машину. Шофер не верит. «Неужели,— говорит,— это ты была такая чумазая». Едем. Никогда не забыть мне этот осенний день 1937 года.
В горкоме партии мне сказали, что я, комсомолка, бригадир стахановской бригады Метростроя, выдвинута кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР.
Взволнованная, прибежала я на шахту в комитет комсомола — он помещался в маленьком домике по Лучникову переулку, а там уже полным полно народа — все обнимают меня, целуют… Они уже слушали радио.
С подружками Зиной Максаковой, Зиной Ждановой и Полиной Гришиной поехали на громыхающем трамвае ко мне домой, на Башиловку.
Счастливая мама притянула к себе мою голову и крепко поцеловала в лоб, как в детстве, когда губами пробовала, есть ли у ребенка температура.
Соседи, милые соседи нашего многонаселенного барака пришли со своими стульями, каждый что-нибудь принес. Набилась полная комната людей. На столе шумит пузатый тульский самовар — пьем чай… Разошлись поздно. Свернувшись калачиком на своей раскладушке, я так и не смогла уснуть, все думала, как ответить на такое доверие. Конечно, отличным трудом!
10 ноября 1937 года в «Правде» было опубликовано постановление Окружной избирательной комиссии Советского избирательного округа:
«На основании ст.ст. 56, 57, 58, 59, 60, 61 „Положения о выборах в Верховный Совет СССР“ зарегистрировать по Советскому избирательному округу г. Москвы кандидатом в депутаты Совета Союза Верховного Совета СССР т. Федорову Татьяну Викторовну, проживающую по Старой Башиловке, д. 14, кв. 10, члена Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодежи, работающую бригадиром шахты-55 Метростроя, выдвинутую от рабочих, инженеров, техников и служащих фабрики „Дукат“, вагоноремонтного завода „Памяти революции 1905 года“, шахты-75 и наклонной шахты 7-8 Метростроя, давшую письменное согласие баллотироваться по Советскому избирательному округу города Москвы».
Встречи с избирателями. Прежде всего со своими — метростроевцами, строителями шахты-75, станции «Площадь Маяковского», — прямо под землей. Какое множество собраний! Иногда по два-три в день. Выступаю на фабриках и заводах, в военных академиях и училищах, театрах и консерватории, в школах и больницах. Одно из первых предвыборных собраний было на фабрике «Дукат». Это старейшина наших предприятий. Перед собранием обошла цехи, повстречалась с людьми. Потом — встреча в битком набитом клубе фабрики.
Я стою на трибуне в летной форме с голубыми петличками, очень волнуюсь. От души благодарю за доверие. Выступают товарищи. Как это непривычно, неловко, когда люди говорят о тебе! Своему кандидату они дают наказ: беречь Родину, как зеницу ока, хорошо работать, держать связь с народом.
Снова встреча. На этот раз в Театре Революции. Доверенное лицо — Николай Павлович Охлопков. Он говорит обо мне — рабочей девушке с Метростроя — с уважением и теплотой. Говорит о великой роли молодежи в строительстве социализма у нас в стране. В поддержку своего кандидата в депутаты Верховного Совета СССР выступали Мария Бабанова, Лев Свердлин. Потом я встречалась со своими избирателями в Планетарии, в Камерном театре. Михаил Иванович Жаров много добрых слов сказал о делах Ленинского комсомола, о комсомолии Метростроя, с которой его связывает дружба. Выступали Александр Таиров, Борис Щукин и большой друг метростроевцев Борис Чирков. Горячие встречи были в МГУ — с молодежью. На этих встречах выступали соратники В. И. Ленина — В. Д. Бонч-Бруевич и Н. И. Подвойский.
На окружном предвыборном собрании Советского избирательного округа секретарь Советского райкома партии Персиц сказал, что почти двадцатитысячная районная партийная организация поддерживает мою кандидатуру в Верховный Совет. Секретарь райкома комсомола доложил, что Таню Федорову поддерживает также 42 тысячи комсомольцев района.
В те волнующие дни комсомолец-проходчик Метростроя Леша Фомин написал своему кандидату в Верховный Совет такое стихотворное приветствие:
За комсомолку юную, простую,
За боевую сверстницу мою
Я звонкой песней нынче голосую
И этот голос Тане отдаю.
В Коммунистической партии Советского Союза в 1937 году было два миллиона коммунистов и полмиллиона сочувствующих. В выборах участвовало свыше 90 миллионов — коммунистов и беспартийных. Подготовка к ним вылилась в яркую демонстрацию нерушимости блока коммунистов и беспартийных.
…24 ноября 1937 года на площади Маяковского собралось около двухсот тысяч человек. Там, где теперь стоит памятник любимому поэту, было поставлено четыре семитонных грузовика. Борта откинуты, и машины образуют трибуну, где установлены микрофоны. Подмораживает. Все в шубах и валенках, в бурках. Я стою в демисезонном темно-зеленом пальтишке с погончиками и в мальчиковых ботинках, чулочки школьные в резиночку. Чувствую — замерзаю. И тут передают прямо на трибуну валенки: «Пусть Танюша наденет, а то простудится».
Каждый депутат, встречаясь с избирателями, рассказывал о себе. Рассказывала и я… Какая у меня, 22-летней, биография? Говорю о нашем коллективе, о комсомольских традициях, о том, как мы работаем, как завершаем вторую очередь метро… Рассказ этот всегда находил живой отклик у избирателей — и старых и молодых.
2
Были и не такие многолюдные встречи. Об одной из них расскажу подробнее — о встрече с народным артистом СССР, художественным руководителем МХАТа Константином Сергеевичем Станиславским.
Константину Сергеевичу было тогда семьдесят четыре года. Он много работал в театре. Но жизнь, сама наша действительность звали и волновали его. Удивительным и уникальным казалось ему строительство в Москве подземной дороги. А тут он узнает, что ему предстоит выбирать в Верховный Совет «девочку из-под земли» — метростроевку. Слабое здоровье, занятость в театре не позволяли ему присутствовать на каком-либо предвыборном собрании. Тогда он позвонил на избирательный участок: не могут ли товарищи как-либо помочь ему встретиться с будущим депутатом?
— Понимаете,— говорил он членам комиссии,— я, конечно, буду голосовать «за», но мне бы очень хотелось встретиться со своим кандидатом.
…Получилось все как в русской сказке: в одно прекрасное утро мы с мамой сели в трамвай и поехали.
Нас встретили директор оперной студии имени Станиславского Елена Семеновна Животова, певица Надежда Федоровна Кемарская и жена Станиславского Мария Петровна Лилина. Вошли в кабинет Константина Сергеевича. Он поднялся — высокий, стройный, изящный, крепко и очень дружески пожал нам руки. Мне показалось, что он очень удивился юности кандидата в депутаты… Стал расспрашивать о работе.
Я понимала, что время у него ограничено, и поначалу отвечала кратко, как на анкетные вопросы. Он, улыбаясь, снова возвращался к тому, что я рассказывала, и требовал подробностей.
Станиславский не ахал, не говорил, что работа в шахте метро — не «женское дело». Он слушал о новой профессии метростроителя, так недавно родившейся, и я чувствовала — ему интересно. Мы очень уютно сидели на маленьком диванчике. Позднее, когда я смотрела документальный фильм о Станиславском, я узнала этот диванчик в сцене репетиции «Тартюфа».
«Хочу видеть своего кандидата в депутаты». Встреча народного артиста СССР К. С. Станиславского с метростроевкой Татьяной Федоровой. 1937 г.
Рассказывала я, как с увлечением участвовала в «Синей блузе» — читала своего любимого Маяковского. Говорила о девушках Метростроя, об аэроклубе.
Порадовало и поразило Константина Сергеевича, когда он узнал, что я парашютистка. Удивительное создание — человек. То он глубоко под землей, то высоко в небе, прыгает и парит под ярким шелковым куполом. Внимательно рассматривал мой значок инструктора парашютного спорта.
В те дни Константин Сергеевич был нездоров. Время от времени в дверях появлялись то врач, то сестра и делали знаки: «Кончайте беседу». И каждый раз Станиславский говорил им: «Прошу вас, товарищи, не мешайте!» — и мы продолжали пить чай и разговаривать.
На прощание Константин Сергеевич преподнес мне букетик фиалок. Как дорогую реликвию берегу фотографию той памятной встречи.
Скольких людей я видела в эти памятные месяцы — и в огромных залах, и в маленьких полуподвалах — сколько теплых слов услыхала! И поняла твердо и на всю жизнь — высокое доверие требует одного ответа — дела на благо людей. Меня, комсомолку — девушку с Метростроя — народ поднял так высоко, наделил такими полномочиями, и я должна, я обязана направить все это на добрые полезные народу дела. Все собрания, митинги — великолепное выражение единства советских людей, нерушимого доверия партии коммунистов, потому что она — партия — претворяет в жизнь думы, чаяния народные, направленные на благо нашей страны, на укрепление Родины, на благо всех народов мира.
…15 декабря. Мы стоим на трибуне у Мавзолея Ленина на Красной площади. Здесь фрезеровщик Иван Гудов, летчик Валерий Чкалов, артист Иван Москвин и другие избранники народа.
Красную площадь заливает людское море. Москвичи — от мала до велика — идут и идут, чтобы приветствовать своих первых депутатов в первый Советский парламент. Снег припорошил крыши и карнизы окружающих площадь старинных зданий, зубцы Кремлевской стены и елки у ее подножья. Над колоннами высоко подняты красные знамена и стяги. И все это, как красно-белая симфония,— празднично и ликующе.
…Я депутат Верховного Совета. Получила депутатский билет № 12. Всматриваюсь сегодня внимательно в кожаную темно-красную книжечку с золотым тиснением, а на меня с маленькой фотографии, приклеенной в левом нижнем углу, глядит юная девушка. Читаю: «I созыв. 1937. (От Советского избирательного округа г. Москвы). Федорова Татьяна Викторовна. Подписи: Калинин. Горкин». Дорогая памятная книжечка. Она говорит о доверии, о том, как старшие уступали нам место рядом с собой, чтобы учить жизни, работе, творчеству.
Недавно разбирала свою заветную коробку, в которой храню различного рода депутатские билеты, приглашения, делегатские мандаты. Занялась несложной арифметикой и даже сама удивилась.
Тридцать лет я избиралась депутатом районного Совета многих районов Москвы. Многих потому, что, закончив работу на одной шахте, мы начинали с нуля другую, в другом районе столицы. К примеру, сдали «Новослободскую», перешли на «Киевскую-кольцевую». Другой район, другой райсовет, другой райком партии…
Много лет — депутатом Московского городского Совета.
Четверть века избиралась членом пленума райкомов партии. Неоднократно членом бюро Дзержинского и Куйбышевского партийных комитетов, членом пленума МГК КПСС, четырнадцать лет была депутатом Верховного Совета СССР.
…12 января 1938 года в 10 часов утра в Большом Кремлевском дворце открылась первая сессия Верховного Совета СССР.
Для нас, молодых депутатов — шахтеров, трактористов, агрономов, колхозников, учителей, врачей — первая и последующие сессии были большой государственной школой. В перерывах я бегала на шахту (благо близко от Кремля на улицу Богдана Хмельницкого).
Расспросы, расспросы…
— Таня, расскажи, что обсуждали. Кого видела?
И я рассказываю обо всем, о том, как Мария Демченко — милая и веселая — ухватила меня за голубые петлички, смеется и ласково, по-украински распевно спрашивает: «Як же можно робить пид землей и зараз летать у нибо?»
О решениях сессии депутаты отчитались перед избирателями. Тишина. Люди внимательно, с интересом слушают подробный отчет о документах, принятых на сессии.
Вскоре, в августе того же 1938 года — вторая сессия, и рассмотрела она очень важные вопросы и прежде всего Государственный бюджет Советского Союза на 1938 год. Докладчик — нарком финансов товарищ Зверев.
Бюджет страны — это колоссальная программа хозяйственного и культурного строительства. Свыше четверти всего бюджета государства приходилось на расходы, связанные с поднятием культурного уровня населения нашей страны.
3
Избрание в Верховный Совет СССР совпало с другим большим событием в моей жизни. Меня вместе с другими стахановцами направили на учебу в Транспортную академию на факультет метростроения. Наказ товарищей был таков: «Возвращайся инженером».
Жизнь моя разделилась на две половины: учеба и депутатские обязанности. Два раза в месяц прием избирателей. Рядом с учебниками на моем письменном столе каждый день появлялась новая стопка писем, которые требовали своего разрешения и действия.
Поначалу шли письма поздравительные от моих сверстников. Красноармеец Дмитрий Изотов писал: «Таня! Вы представляете в Верховном Совете советскую молодежь, каждый из нас гордится вами». «Таня,— писал студент МВТУ Николай Умнов,— вы должны доказать, что члены Ленинского комсомола всегда оправдывают то доверие, которое ему оказывают наша партия и советский народ».
Пионер Игорь Зорин обещал мне: «Таня, я обязательно буду шахтером и летчиком — если не в Москве, то в любом другом городе СССР. Когда вырасту, буду строить метро». Или: «К своему дню рождения я постараюсь не иметь ни одной тройки. Игнатов Ювелий».
В десятках писем была просьба описать Москву, метро, как оно строилось через Москву-реку, как устроен механизм движения поездов Метрополитена.
Со временем характер писем изменился. За четырнадцатилетнюю мою депутатскую деятельность в Верховном Совете я получила тысячи писем, где, помимо личных просьб, мужчины, женщины, молодежь и пожилые люди поднимали вопросы общественного значения.
Вера Родионова из Костромы — пионервожатая — советовалась со мной: «Два года я работаю вожатой отряда. Вожатая я неплохая — так считают другие. Но я знаю, что это не так. 20 пионеров моего отряда получили 43 плохих отметки — с ребятами говорю, они слабо исправляются. Таня! Прошу, напишите мне — какой подход нужен к детям, чтобы они лучше учились».
Написала Вере о своей маме. Как она без приказаний и нудных нравоучений говорила нам о нашей ответственности перед людьми, рядом с которыми мы живем и работаем, о верности своему слову. Рассказала о своих метростроевских друзьях. О таком, как Алеша Фец.
Алеша Фец — метростроевский Николай Островский. 28 лет прикован к постели. Но он работал, работал ежедневно — писал!
Алексей Фец родился в семье цирковых артистов — дрессировщиков зверей. Отец умер рано. Леша с 12 лет работал в деревне под Киевом пастухом, год батрачил на кулаков, потом уехал в Киев. Грузчик, землекоп, каменщик. В 30-е годы служил в армии. Отслужив, прибыл на метро. И снова в забой. Какой он был проходчик! Позднее — бригадир комсомольско-молодежной бригады. Работал и учился в Горном институте. В марте 1934 года тяжело пострадал при аварии на шахте. Паралич обеих ног.
За строительство первой очереди награжден орденом Красной Звезды. В 1960 году вышла его первая книга «Петрусь Попуга». О комсомольцах, строителях первой очереди метро рассказывается в его второй книге «Прошка будет героем».
Вот какими бывают настоящие парни, на примере жизни которых нужно всегда учить детей, молодежь.
Дни мои в эти годы шли по единожды заведенному порядку. С утра перед уходом перечитываются конспекты, приготовленные с вечера. В академии слушаю лекции, участвую в семинарах, во время перерыва ко мне приходят избиратели, если дело не терпит отлагательства. В некоторые дни, когда это возможно (расписание жесткое), бываю на фабриках и заводах, посещаю квартиры избирателей. Хожу в школы, на стройки.
Учеба в Транспортной академии, а позднее в МИИТе очень помогала мне и как депутату. В письмах поднимались вопросы технические, организации труда, более рационального использования оборудования. Так было, например, когда ко мне обратились руководители вагоноремонтного завода «Память революции 1905 года». Вместе с ними мы тщательно разобрались в заводских нуждах, и я до сих пор с радостью вспоминаю, что моя помощь оказалась полезной и квалифицированной.
«Почему по Москве ходит порожняком много грузовых машин. Мне кажется, что их необходимо загрузить попутным грузом». Подпись: бывший шофер. Вчитываюсь: какое дельное предложение! Самой мне такого вопроса не поднять, тут требуется помощь. Иду в транспортный отдел Моссовета. И что вы думаете, оказывается, они тоже получили несколько таких писем-сигналов, в которых шла речь особенно о загородных рейсах грузовых машин, у которых один из маршрутов обязательно бывает «пустопорожним». Общими усилиями составили мы предложение для Московского городского Совета. Предложение избирателей получило поддержку и самое главное — положительное решение в диспетчерской городской службе.
Группа избирателей пишет, что прачечная Советского района работает «из рук вон плохо». Беседую с директором по телефону и чувствую: этого мало. Записываю: «Побывать и разобраться».
«Обратите внимание на организацию диетического питания в микрорайоне Белорусского вокзала» — следует более десятка подписей. Я выясняю адреса трех столовых. Потратила неделю. Как будто бы дело наладилось, но месяца через два проверю.
Братья Кореньковы обратились с просьбой помочь им в реализации изобретенной ими центрифуги для обогащения углей. Пришли ко мне в райсовет, разложили на большом председательском столе (я здесь бывала полной хозяйкой два вечера в месяц) чертежи и стали объяснять мне принцип действия своей машины. Их работа показалась мне дельной и нужной. Обратилась в Министерство угольной промышленности. Там тоже заинтересовались. Изобретателей пригласили туда. Был издан приказ о проектировании опытного промышленного экземпляра центрифуги.
4
…Я и мои товарищи были первыми депутатами Верховного Совета СССР. Опыта ни у кого не было, поэтому депутатскую деятельность мы постигали самостоятельно.
Ну, скажем, откуда взять время, когда в сутках всего двадцать четыре часа? Я составила свой личный график и была сама себе неумолимым диспетчером. Поэтому в академии успевала, и никаких «хвостов» за мной никогда не числилось.
Научилась в письмах находить главное, на что следовало обратить внимание. Не сразу звонила или ходила «по инстанциям». Сначала проверяла, соответствует ли действительности жалоба, написанная ко мне — депутату. Скажем, жители одного дома по улице Горького сетовали на то, что склады, размещенные во дворе, не дают возможности построить детскую площадку. Где ребятишкам играть? Приглашаю работника райсовета. Идем во двор этого дома и видим поистине безрадостную картину. Двор мало того что захламлен, он находится в антисанитарном состоянии. Тут уж не отвечать на письмо следует, а действовать незамедлительно. Надо отдать должное Советскому районному Совету. Меры были приняты быстрые и радикальные. Не только этот двор, но и дворы близлежащих домов были очищены, склады переведены в другое место. Детвора получила хорошие домовые площадки. В устройстве их самое живое участие приняли сами жители домов. Вообще, в этом я убедилась, обращение депутата всеми организациями встречается серьезно и по-деловому. Не помню, чтобы какое-либо дельное предложение не встретило помощи и поддержки.
…Письма, письма… Они приходили в мирное время, в годы войны и послевоенные годы. Многие храню как дорогие реликвии. «Таня, если вспомните — в вашем отделении планеристов был направляющий некий Волков Александр. Ныне этот веселый паренек офицер Красной Армии — гвардии майор. На фронте с начала войны. А не сохранилась ли у вас фотокарточка — мы фотографировались в Вяземах у плотины, когда сдавали нормы ГТО?»
«Здравствуйте, Татьяна Викторовна! Наш Краснознаменный коллектив метростроевцев трудится в Афганистане — строим тоннели. Жара 38Ў. но это ничего. Здесь Саша Акимов, Петров Витя, Леша Звягин. Работаем хорошо. А_как наш коллектив СМУ № 3 — что строит? С приветом Павел Сотников».
Сохранилось и такое письмо.
«Уважаемая товарищ Федорова!
Солдаты, сержанты и офицеры, находясь за рубежом родной страны, с огромным вниманием и интересом следят за жизнью советского парода, за его борьбой по выполнению послевоенной пятилетки в четыре года. Их интересует все новое, что происходит на Родине, и в частности — жизнь и деятельность знатных людей Советского Союза, идущих впереди во всех начинаниях.
Вот почему я обращаюсь к вам от имени воинов с просьбой периодически сообщать нам о том, как протекает Ваша работа, каковы Ваши успехи, как идет строительство новых очередей метро, о людях Метростроя и т. д.
Ваши письма мы будем печатать в газете, с тем, чтобы с ними знакомить всех воинов.
Уверен, что эта просьба не останется без ответа. Установление тесной связи солдат, сержантов и офицеров со знатными людьми нашей Родины будет способствовать дальнейшему повышению качества боевой и политической подготовки наших воинов, несущих за рубежом родной страны охрану государственных интересов Советского Союза.
Депутат Верховного Совета СССР, дважды Герой Советского Союза генерал-полковник Батов.
5
С тысячами человеческих судеб соприкоснулась я во время приемов своих избирателей. Входит молодая женщина с ребенком на руках. Крупный красивый малыш. На лице матери страдание. Едва вымолвив слово, заплакала. Успокаиваю, как могу, и, чтобы отвлечь ее внимание, пытаюсь занять ребенка. Он как-то странно спокоен, а его голубые, широко раскрытые глаза неподвижны. Боже мой, да он слепой! Мало того, когда мать успокоилась и смогла все связно рассказать, выяснилось, что ко всему мальчик еще и парализован.
Советуюсь с работниками райздравотдела. Объясняю все. Обещают оказать полное содействие и если понадобится, то положат ребенка в клинику на длительное лечение. Я вздыхаю с облегчением: так хотелось помочь малышу.
Пишу на бланке свой служебный и домашний телефоны и отдаю молодой несчастной матери: «Звоните, если понадобится!»
Пришли ребята — комсомольцы с Центрального телеграфа. У них беда — внезапно заболел секретарь комсомольского комитета — менингит. Нужна срочная операция. Еду вместе с ними к Николаю Ниловичу Бурденко. Он академик, депутат Верховного Совета. На сессиях мы часто сидим рядом. Рассказываю ему в чем дело и прошу помочь. Он в ответ: «Таня! Кричи громче, я ни черта не слышу». Наконец, Николай Нилович все уяснил, дал согласие оперировать лично. Парень был спасен.
Однажды в конце приема входит в кабинет мой помощник секретарь Люся Рюмина и говорит:
— К вам пришел человек, которого вы хорошо знаете, но он просит, чтобы вы не пугались его вида. Он боится заходить. Фамилия его Уваров.
— Пусть идет старый знакомый.
…Даже предупреждение не помогло. То, что я увидела, описать невозможно. Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель не вошел, а как-то проскользнул человек в рваной-прерваной телогрейке, перетянутой грязной тряпкой. Ватные штаны — тоже рваные, на одной ноге галоша, привязанная веревкой, на другой — стоптанный ботинок… Лицо опухшее, испитое, глаза красные, грязные волосы всклокочены. Он не сел, а плюхнулся на стул и зарыдал.
…Миша, Миша Уваров… Красивый, улыбчивый. Любитель поэзии, что же случилось с тобой? (Когда-то он работал у нас на шахте диспетчером.)
Вот о чем поведал мне Миша Уваров. Встретил девушку, полюбил, поженились. Появилась дочка, потом еще двое детей. Все вроде бы хорошо. Но родители жены — алкоголики. Втянулась в пьянку жена, и он не удержался. Все пошло под откос. Вся жизнь рухнула. Жена по пьянке погибла. Отец ее умер. Комната была хорошая, он ее сменил на подвал, деньги, что получил при обмене, пропил.
— Таня! Помоги мне встать на ноги,- говорил он.- Умоляю тебя. Я сам не верю, что был когда-то хорошим парнем. Все как во сне. Сейчас хожу но столовым, собираю объедки. На работу не берут… Ты видишь, какой я — ты сама испугалась, а другие!.. Я хочу вернуться в жизнь, не дай мне и детям погибнуть. Я тебя прошу, поверь!
Смотрю ему в глаза (если эти опухшие щелки можно назвать глазами). Думаю: «Вот что делает с людьми водка!» Надо помочь, непременно надо! Надо, чтобы Миша Уваров снова стал человеком.
Звоню начальнику Белорусской железной дороги, рассказываю что и как. В ответ слышу: «Ну что ж, товарищ депутат, присылайте. Пусть работает, завтра жду».
Глаза у моего посетителя повеселели. Он обрадовался, вскочил. Потом задумался, оглядел себя: «А как же я покажусь им в таком виде?»
Открываю портфель — только сегодня получила студенческую стипендию.
— Вот, Миша, деньги, купи себе что-либо — потом отдашь.
Счастливый, радостный вышел он от меня и… в первой же пивной все пропил. Деньги что… Доверие товарища пропил.
Вот тогда я поняла, что пьяница — это уже страшно. Ради водки он может пойти на любое преступление, обмануть любое доверие. На следующий день я узнала, что его забрали в какой-то подворотне и направили работать туда, где подобных ему людей лечат трудом. Но как же его дети? Вместе с работником исполкома едем по его домашнему адресу. Представшая перед нами картина — страшнее чем горьковское дно: сырая комната без мебели… Какая-то грязная старуха (оказалось, бабушка) и не менее грязные, заброшенные дети.
Быстро устроили бабку в больницу, а детей забрали в детский дом. Прошло несколько лет. Девочки, с которыми я подружилась, росли в детдоме. Окончили школу, мы их устроили в ремесленное училище, исполком дал им комнату. А братишку еще в детдоме усыновили какие-то хорошие люди. И совсем изгладилось в их памяти тяжелое детство.
Вы спросите: а как же «глава семьи», отец? Что произошло с ним? Был на фронте, остался жив. Ранен был легко, в левую руку, пить бросил. Вернулся к работе, к любимой им поэзии.
Как-то вечером мне позвонил помощник Председателя Президиума Верховного Совета СССР.
— На вас поступила жалоба,- сказал он мне официально.- к вам обратился человек с просьбой, а вы отказали. Михаил Иванович Калинин просил разобраться и доложить.
Можете представить себе душевное состояние депутата, когда жалоба на него дошла до Президиума Верховного Совета.
Прошу уточнить, перед кем я виновата. Когда же выяснилось, кто жалобщик, я не только облегченно вздохнула, но и развеселилась.
А дело было вот в чем… Однажды я получаю восторженное письмо от молодой девушки из Новосибирска. Она писала, что очень рада узнать о том, что в Верховном Совете есть такие молодые депутаты, и шлет мне сердечный привет. Я, естественно, поблагодарила за внимание.
Последовало второе письмо о том, что моя сибирячка видела меня в кинохронике и я ей очень понравилась. И далее шла просьба такая. «У меня есть мечта,- писала моя корреспондентка,- мне очень хочется иметь каракулевую шубку — пришлите мне взаймы 10 000 рублей — я потом буду вам понемногу ежемесячно возвращать долг». И подпись — «Елена».
…Так все хорошо шло поначалу, и вдруг на тебе — дай ей 10 тысяч. А знает ли эта девушка, как зарабатывается хотя бы один рубль? У меня не только не было каракулевой шубы и 10 тысяч рублей, но и мыслей иметь такую вещь.
Пишу Елене письмо, разъясняю, что не о шубах надо думать, а о том, как лучше работать, об учебе, о том, что надо прежде всего стать полезным человеком для своей Родины. А со временем, может быть, на свои трудовые и шубу себе купишь, только не делай это главной целью жизни.
Не удовлетворил мой ответ модницу Елену, и она, не разъяснив сути дела, обратилась с жалобой на депутата к Михаилу Ивановичу Калинину.
Помощник Всесоюзного старосты внимательно выслушал, попросил подождать у телефона. Потом снова слышу его голос:
— Татьяна Викторовна, Михаил Иванович очень смеялся и сказал: пусть Таня «остерегается» кинематографистов.
6
На первую сессию, как и большинство депутатов, я пришла пораньше. Оставив в гардеробе свое пальтишко и кубанку, бегу в вестибюль. Навстречу мне медленно идет пожилая полная женщина. Одета она в длинное черное платье и бежевую вязаную кофту. Седые, зачесанные на прямой пробор волосы непокорными прядями обрамляют такое милое, ласковое, с детства знакомое лицо Надежды Константиновны Крупской.
Надежда Константиновна ласково обняла меня, поздравила с избранием депутатом и сказала, взяв за руку:
— Танечка, ты помоги мне подняться по этой огромной лестнице…
Как я была счастлива этой нечаянной встрече.
Медленно, ступенька за ступенькой поднимаемся мы с Надеждой Константиновной (самый старый и самый молодой депутаты) по беломраморной лестнице Большого Кремлевского дворца.
— Ну теперь беги, Танюша, — похлопала меня по плечу Надежда Константиновна, когда мы преодолели восхождение, — смотри, сколько кругом молодежи.
У дверей зала заседаний сталкиваюсь с большеглазой, худенькой девушкой. Что-то знакомое видится мне в ее лице.
— Валя Хетагурова,- говорит она, протягивая руку.
Называю себя. С тех давних пор мы и дружим, и радость и горе — все у нас пополам.
О ней, нашей знаменитой Вале, можно многое рассказать, потому что это будет рассказ о девушках той, далекой теперь поры, об их мечтах, их стремлениях, о становлении характера советской женщины.
…Валентина родилась и выросла в Ленинграде, в доброй хорошей семье Зарубиных. Ее мать — Екатерина Яковлевна рано овдовела, одна поднимала четверых детей. Но вот и выросла подмога. Старшая дочь пошла работать. Но надо же быть беде — шла как-то девушка по льду Ладожского озера, попала в полынью, ушла под лед — искали — не нашли.
Горю матери нет предела. Согревала забота младших — Нины, Вали, Бори. Вот и Валюшка кончила школу. В институт бы — ведь очень способная. Нет, надо помогать маме. Пошла чертежницей в проектный институт.
Работа понравилась. Комсомольская организация боевая. После работы и в кино, и на каток — все вместе…
Шел 1932 год. На Дальнем Востоке требовались рабочие руки. Надо было строить новые города и поселки. «Надо». Это слово хорошо усвоено комсомолией всех довоенных и военных поколений.
Ленинград шлет с путевкой комсомола на Дальний Восток четырнадцать комсомольцев-добровольцев. Среди них три девушки, в их числе Валя. Не комфорт и оркестры ждали Валю и тысячи других комсомольцев и комсомолок, которые ехали на строительство. Их ждала работа, тяжелая, для многих непривычная.
…Почему, Валя и сама не знает, выбрала небольшое селение на берегу Амура, всего несколько старых бараков. Не замечая убогости селения, стояли девчонки на крутом откосе Амура и глазами, полными восхищения, смотрели на могучую реку, на усыпанные цветами широкие просторы, на удивительные деревья, на «каменную» березу.
Как радовалась Валя, что ее труд здесь необходим! С утра и до вечера забот полон рот. Надо везде успеть. Можно ли мириться с клопами в бараках? Конечно, нет. Давайте поживем в палатках, а после работы все вымоем, вычистим, продезинфицируем… «Давайте не просто песни распевать, а организуем самодеятельность!», «Давайте учиться стрелять, ездить верхом!» Очень многое надо было успеть сделать.
Снегопады зимой на Дальнем Востоке страшенные, да и гористая местность подкарауливала новичков — проваливались с головой в сугробы. Ходили, привязавшись друг к другу веревкой — так надежнее…
Здесь и счастье свое Валя встретила. Георгий Хетагуров был тогда в чине капитана. Стройный, подтянутый, любимец гарнизона. Лихо сдвинутая на затылок фуражка и сияющие темные кавказские глаза говорили об отличном настроении капитана. Уж больно нравилась ему шустрая, строгая Валя. На ухаживания Георгия она сердито отвечала: «Мы не затем сюда приехали».
Через год в поселке была комсомольская свадьба. Валя Зарубина стала Валей Хетагуровой. Родилась дочурка Юляшка! Приехала из Ленинграда мама. Живи, молодая капитанша Валя, в свое удовольствие! Нет, не такая Валя! Не такой Георгий Иванович! Еще крепче взялась за комсомольские дела молодая офицерская жена. Собрала жен офицеров: «Девчата, заболела прачка, надо солдатское белье перестирать». Машин-то стиральных тогда не было. Засучили рукава да за корыта. Целые сутки стирали, чинили белье. Солдаты рады: вот так жены командиров, молодцы!
…Через некоторое время пришло приглашение: в Москве в Кремле совещание жен командиров Красной Армии — кого пошлете?
В числе делегаток ехала на совещание Валентина. Она была не просто участницей, ее избрали в президиум, да рассказать о жизни дальневосточников попросили.
Уехала Валя Хетагурова из Москвы окрыленная. С орденом Трудового Красного Знамени на груди.
Вместе с мужем и друзьями часто задумывалась Валя вот над чем: Дальний Восток очень серьезный форпост страны. Многие солдаты и офицеры, отслужив свой срок, остались бы в этом удивительном крае навсегда, но ведь надо заводить семью — жизнь есть жизнь. Кроме этого, сколько рабочих женских рук нужно Дальнему Востоку! И школы, и клубы, и стройки пестрели объявлениями: нужны учителя, библиотекари, повара, парикмахеры…
Вот тогда-то и пришла Вале мысль — позвать девушек на Дальний Восток. Комсомол и партийная организация горячо поддержали ее.
Но не думала Валя, не думали ее друзья, что это движение примет такой размах. На призыв откликнулась комсомолия всей страны. На Дальний Восток один за другим пошли эшелоны с девушками, которых стали называть хетагуровками.
7
Недавно мы с Валей посетили родные ей дальневосточные места. Летом 1973 года группу ветеранов Ленинского комсомола пригласили на Камчатку — комсомолии Камчатки 50 лет, — и мы с Валей летим на край земли нашей.
Могучие крылья за 8 часов доставили нас в Хабаровск. Жара страшная, но еще страшнее влажность. Город красив. Аэропорт огромен. У нас до следующего рейса, на Петропавловск, есть два часа времени. Комсомольцы Хабаровска во главе с секретарем крайкома Виктором Курловичем дружески встречают нас и везут по городу.
Для меня здесь все ново, а Валя, помолодевшая, счастливая, глядит на улицы из машины и все время восклицает:
— Таня, смотри! Ты видишь чудесные улицы, дома, магазины, а здесь тридцать лет назад по дощатому настилу ходили. Смотри, какой красавец Амур. Правда, хорош?
Наш спутник Виктор Курлович показывает чудесный стадион, на котором много молодежи — сдают нормы ГТО. Проходим по красивому парку в центре Хабаровска. Комсомольцы ведут нас на Амурский утес. Какой простор, какой величественный вид у реки!
На ажурной беседке мраморная доска. С памятной надписью. В 1918 году здесь в парке играл австро-венгерский духовой оркестр. Распорядитель дал команду играть «Боже царя храни» — оркестранты заиграли «Интернационал». Они были тут же расстреляны жандармами и с утеса сброшены в реку. Было их 16 человек.
Два часа пролетели как мгновение. Нас ждет Камчатка. Начальник аэропорта — Б. Ф. Кондратенко встречает нас и торопит — на ТУ-104 уже началась посадка. Еще два с половиной часа в воздухе, и мы приземляемся в Петропавловске. Уже поздний вечер. Нас встречают комсомольцы Камчатки во главе со своим секретарем Алексеем Коробковым.
Утро нашей Родины начинается здесь, на этом полуострове. Мы увидели незабываемое зрелище — восход солнца!
Никто не остается равнодушным к Камчатке, к ее столице Петропавловску-Камчатскому — одному из самых древних городов Дальнего Востока. Он раскинулся на зеленых холмах Авачинской губы, его обвевают соленые ветры океана. Над городом курится конус Авачинского вулкана. Улицы города амфитеатром поднимаются одна над другой.
…7 июля 1973 года, в день 50-летия комсомола Камчатки, торжественное заседание крайкома комсомола. Клуб рыбаков Камчатки — самой главной здесь профессии — переполнен. Нас знакомят с Музеем трудовой славы рыбаков-тихоокеанцев. Идем в зал. Вдруг кто-то хватает меня в охапку, целует и кричит:
— Танюша, дорогая, здравствуй!
— Геня! Здравствуй, Геня!
Геня Серов — секретарь комсомольской ячейки шахты-55 метро в памятные 1935-1937 годы. Вот так встреча первостроителей метро на краю земли.
Начался торжественный пленум камчатской комсомолии. Ветераны Камчатки — почетные гости пленума. Было все — и доклады, и выступления. Всех особенно тронуло приветствие детей. Они пели гимн суровому и доброму краю. Принесли корзину с молодым картофелем, помидорами, огурцами — все это теперь выращивается здесь. Камчатка ныне снабжает картофелем Магадан. Детский хор пел революционные песни и песни пионеров. Пели проникновенно. Особенно отличался маленький, лет шести запевала. Он так старался, что герой Даманского Виталий Бубенин не выдержал, подбежал к малышу, поднял его и поцеловал. Малыш был в восторге, и тут же попросил автограф у Героя Советского Союза Бубенина.
Все участники пленума возложили цветы к памятнику В. И. Ленину.
На пленуме мы с Валентиной познакомились с заместителем председателя исполкома Камчатки — Надеждой Игнатьевной Альковой. Она совсем юной по призыву Хетагуровой приехала сюда, стала коренной дальневосточницей и с достоинством несет свои нелегкие обязанности.
На другой день вертолет доставил нас через сопки и ущелья на заставу. Тут мы увидали сами, как трудна пограничная служба, как нелегко молодым женам командиров вдалеке от родных, близких, от Большой земли вместе с горсткой отважных солдат и командиров мужественно нести вахту в краю вулканов, туманов и тайфунов…
На Камчатке есть памятник морякам, погибшим в Великую Отечественную войну, и надпись: «Подвига их не забудем — гибели их не простим». Очень сильно и правильно сказано. Побывали мы и в Музее Тихоокеанского флота. Сколько там интересного!
Один из стендов посвящен — кому бы вы думали? — нашему ветерану метро Герою Советского Союза Константину Яковлевичу Самсонову. Директор музея так и объявил: а сейчас мы вас познакомим с гордостью Тихоокеанского флота Константином Яковлевичем Самсоновым, который водружал Знамя Победы над рейхстагом. «Здравствуй, земляк! Здравствуй, наша метростроевская гордость!»
Вот где мы снова встретились!
Когда в мае 1945 года страна узнала, что трое ее сыновей водрузили под огнем Знамя Победы над рейхстагом,- москвичи сказали: Константин Самсонов — это наш земляк. Его мать и отец плакали и радовались — это наш сын! На Метрострое под землей только и разговору было, что о Косте Самсонове.
…Константин Яковлевич Самсонов, наш товарищ, наш слесарь, наш аэроклубовец Костя, пришел на стройку но призыву комсомола в 1934 году. Тогда ему было семнадцать лет. И вот видите, через тридцать восемь лет мне говорят: Константин Самсонов — гордость Тихоокеанского флота. Оказывается, он здесь служил.
— Что тебя поразило больше всего при штурме рейхстага? — спрашивали мы. — Наверное, как вы водружали Красное Знамя?
— Нет. Тишина. Первая настоящая тишина. Передать, какая она, невозможно. Только ощутить можно. И мы с Кантария почему-то глубоко вздохнули. Тогда мы не понимали почему, а теперь я думаю, от нахлынувших чувств. Конец войны. И опять понять умозрительно это невозможно, лишь тот поймет, кто это пережил — войну и последний бой. Только что ты стрелял и в тебя стреляли, и вдруг тишина. Навсегда…
…На Камчатке служил и Василий Сергеевич Котлов. Тоже бывший наш метростроевец, ныне заслуженный летчик-испытатель, Герой Советского Союза, почетный гражданин города Ханоя… Кажется, совсем недавно пришел школьник Вася Котлов в ФЗУ Метростроя, начал строить станцию «Красные ворота». Небольшого роста, серьезный, он везде первый — и в шахте, и в воздухе. Мал, да удал. Вторым призванием Василия Котлова стала авиация. Оп испытатель — скольким машинам дал путевку в жизнь, сколько раз смотрел смерти в глаза!
Пригласили меня выступить в пионерском лагере «Лесное озеро». Красота необычайная! Справа сопки, покрытые обильной растительностью, слева сопка, покрытая снегом. Домики обычные, одноэтажные, летнего типа. В лагере 300 детей. Мне предоставляют слово. С чего начать? Решила спросить: «Ребята, а кто из вас бывал в Москве?» в ответ поднялись все руки. «А кто из вас видел метро?» Все… Все видали Красную площадь. Многие были в Мавзолее В. И. Ленина. Одна девочка сообщила, что видела Леонида Ильича Брежнева, а вторая — Валентину Николаеву-Терешкову. Станции метро знают наизусть. Вот вам и Камчатка. Вот вам и Дальний Восток!
На память я привезла с Камчатки ракушки, морские камни, куски лавы и песню. В ней есть такие слова: «…Ты, любимая Камчатка — наши Командорские острова!»
8
В 1973 году мне, как и тысячам других коммунистов, вручен новый партийный билет. Держу в руках драгоценную книжечку с изображением Владимира Ильича Ленина и вспоминаю первое в жизни партийное собрание, первую партийную конференцию и великое событие 1939 года — XVIII съезд Коммунистической партии. Мне посчастливилось быть его делегатом с правом решающего голоса.
Дни больших праздников и событий у нас в стране мы по традиции встречаем трудовыми успехами. Газеты публикуют рапорты предприятии, встречающих съезд высокими производственными показателями.
Как быть нам — группе депутатов Верховного Совета СССР, делегатам съезда? Мы студенты Промышленной и Транспортной академий. Мы — это Никита Изотов, Алексей Стаханов, Иван Гудов, Александр Бусыгин, Дуся Виноградова и я. Донецкие шахтеры уехали, конечно, перед съездом в Донбасс на свои шахты, Иван Гудов встал за фрезерный станок на Станкозаводе. Дуся Виноградова отправилась в Вычугу на свою родную фабрику. Я — вместе со вновь созданной бригадой проходчиков — Василий Полежаев, Соня Ибрагимова, Иван Полянский, Дора Кривцова, Боря Бусов, Зиновий Краснопольский и другие — спустилась в шахту 3-4 (станция Бауманская).
Первые депутаты советского парламента — кузнец Александр Бусыгин, шахтер Алексей Стаханов, фрезеровщик Иван Гудов. 1938 г.
Славно поработали мы в забое.
Наступило утро 10 марта. По празднично украшенным улицам Москвы иду в Кремль.
Сияющий огнями Георгиевский зал в который раз стал свидетелем волнующих встреч.
Московская делегация, которую возглавляли секретари МГК Александр Сергеевич Щербаков и Георгий Михайлович Попов, была самой большой — 208 делегатов с решающим голосом. Мы занимали целую секцию зала с левой стороны.
В состав делегации вошли старые большевики — Буденный, Ярославский, Мануильский, Землячка, летчики — Коккинаки, Байдуков, Полина Осипенко. Покоритель Арктики Папанин.
Съезд проходил с 10 по 21 марта — целых двенадцать дней, которые надолго мне запомнились. Я испытывала огромное счастье и гордость, что принадлежу к великой армии коммунистов.
На XVIII партийном съезде был утвержден третий пятилетний план развития народного хозяйства.
…1569 делегатов с решающим голосом и 446 — с совещательным представляли партию коммунистов, в которой состояло тогда 1566852 члена партии и 888814 кандидатов.
Начни только вспоминать… Память сердца подсказывает все новые и новые имена, перед мысленным взором возникают дорогие лица друзей детства, юности, молодости… и уводит память далеко-далеко, и так ярко, ощутимо возникают события сорока- и тридцатилетней давности… и каждый прошедший год как каменная глыба — по плотности событий, насыщающих его. И все-таки есть какая-то стройность в этом наслоении, позволяющая памяти воскрешать независимо от моей воли все минувшие события во всей их яркости, потому что и лица друзей и тогдашнюю их жизнь, проходившую рядом с моей, я припоминаю такой, какой она была в те времена.
…Очень радовало, что в Верховном Совете СССР много женщин. Мне всегда нравилась конкретность их выступлений и деловитость их предложений, выносимых на обсуждение сессий. Нравилось и то, что почти все приезжали в столицу в красивых национальных костюмах, расцвечивавших строго академический Георгиевский зал яркими пятнами, придавая всему своеобразную праздничность.
Азербайджанская колхозница Басти Багирова любила прикрывать свои густые черные косы цветастым платком. Ее имя в те годы гремело по всей стране, ее опыт уборки перенимали во всех хлопкосеющих республиках. Она была среди немногих первых женщин республики, вступивших в колхоз. Она первая добилась рекордного сбора хлопка, работая двумя руками.
Сейчас это уже история. Ныне на хлопковых плантациях, как среди белого моря, плавают голубые комбайны, а тогда, в 30-е годы, ее почин был первым стахановским начинанием в деревне. Имя Басти Багировой значится среди первых Героев Труда.
Басти, как все азербайджанцы, очень любила крепкий чай и во время перерывов всегда вела нас в нижний буфет, где ее уже знали и где, по ее мнению, умели заваривать его по-настоящему — в меру крепкий и душистый.
Рядом с такой женщиной я казалась сама себе какой-то «мало сделавшей для пользы…» Басти всегда смеялась над моими словами.
— Что ты, Таня, — говорила она с мягким акцентом,- ты не знаешь, что такое работа на большом поле, под большим небом. Воздух, солнце… Можно остановиться и посмотреть вокруг. И видно далеко, далеко… а ты под землей… Это трудно, я бы не смогла… — Задумавшись на какую-то долю секунды, она добавляла: — Наверное…
Все бы она смогла, наша Басти, славная красивая женщина, никогда никуда не спешащая (была в ней такая восточная стать) и никогда никуда не опаздывавшая.
Разве забудешь милую Марию Симонженкову — «профсоюзного лидера»! Как-то в тихую минуту она рассказала о себе, и я подумала тогда: сколько же нас с разными судьбами и что было бы с нами, не будь победы Советской власти?
До Великой Октябрьской революции Мария Симонженкова работала на ткацкой фабрике богача Шарыгина по двенадцати часов в сутки. Несмотря на адский труд в душном громыхающем цехе, что-то волевое, сильное сохранилось в ней, чего не могли подавить годы нужды и что обнаружили ее товарищи по фабрике, когда в первые дни Советской власти избрали ее в фабком… Приезд Владимира Ильича к ним на фабрику, его беседа с рабочими всколыхнули даже тех, кто устал от житейских забот и неурядиц. Ленин не обещал в ближайшем будущем легкой жизни, он призывал всех к твердости, выдержке и стойкости в непрекращающейся борьбе за новую, советскую жизнь. И когда в 1924 году партия объявила Ленинский призыв в свои ряды, первой откликнулась на своей фабрике Мария. Она стала коммунисткой.
Как видите, что ни человек, то страница из книги о судьбах советских людей…
…Председательствующий на сессии объявляет: «Слово предоставляется Надежде Григорьевне Грековой». Она идет спокойная, собранная через зал, строгий костюм подчеркивает стройность ее фигуры. Голос негромкий, но из тех, что заставляет себя слушать. Перед нами председатель Президиума Верховного Совета Белоруссии. За ее хрупкими женскими плечами холодное и голодное детство. Она работала у кулака пастушонком и только с установлением Советской власти смогла пойти в школу…
О легендарной Паше Ангелиной много сказано, написано, но я не могу не сказать о ней — так мы все ее любили и уважали.
Всем нам памятно, как в 1935 году на втором съезде колхозников-ударников в Москве она обещала, что каждый трактор в ее бригаде выработает не менее 1 200 гектаров. Свое слово бригада сдержала с честью. За трудовой героизм Ангелина была награждена орденом Ленина. Паша не только прекрасно работала и училась. Для нее бригада была вторым домом, второй семьей. Вместе справляли дни рождения, праздники. В обеденный перерыв здесь внимательно читали газеты — их волновало все, что происходило в мире. Особенно близко к сердцу принимали они победы и поражения республиканской Испании. Написали письмо Долорес Ибаррури, в котором желали ей и всем республиканцам победы над фашистами.
Депутат Верховного Совета СССР с 1937 года, Паша Ангелина строго выполняет все наказы своих избирателей. Не было покоя всем главкам, министерствам и научным обществам, когда она приезжала в Москву. Оиа хлопочет о своевременной отправке тракторов и сеялок, следит за экзаменами своих земляков, поступающих в академии и институты, достает колхозникам путевки на курорты, выясняет, почему задерживается пенсия инвалидам. Для своих троих детей она увозит из Москвы гору игрушек.
И всегда и всюду успевает. Даже навестить друзей-москвичей.
Паша Ангелина, Валентинова Хетагурова, Татьяна Федорова на отдыхе. 1939 г.
Разбирая свой личный архив, я нашла старый пожелтевший номер «Правды» за 4 апреля 1940 года. Там на второй полосе опубликована речь депутата Федоровой Т. В. На шестой сессии Верховного Совета СССР первого созыва. Шли прения по докладу товарища Зверева о государственном бюджете нашей страны на 1940 год. Интересные цифры приводила я в своем выступлении:
О том, что один миллион сто тысяч москвичей учатся в школах, рабфаках, техникумах и высших учебных заведениях.
Что общая вместимость московских театров составляет 27 100 человек, что, конечно, недостаточно для города, население которого 4200 тысяч человек.
Что в Москве ощущается недостаток в кинотеатрах. Такие районы, как Фрунзенский, Первомайский и некоторые другие, вообще не имеют кинотеатров.
Что необходима реконструкция Центрального парка имени Горького. Его нужно расширить, еще более озеленить.
И я, как депутат, просила учесть мои замечания и увеличить ассигнования на 1940 год по культуре и искусству для Москвы.
…Все это говорилось за год и два месяца до начала Великой Отечественной войны. В то время я училась в Московском институте инженеров транспорта на факультете метро и тоннелей, который и закончила с отличием летом 1941 года.
