Подземные пути-дороги
— Как вы относитесь к славе?
— не люблю. Слава портит человека, расслабляет, лишает контроля над собой. Ленин ведь никогда не говорил: «Это я сделал».
— Что вы цените больше всего в человеке?
— Совесть. От нее образуются и правдивость, и честность, и самокритичность, и дисциплина.
— Как же, по-вашему, надо воспитывать в себе совесть?
— на мужественных примерах.
Из беседы с Семеном Михайловичем Буденным в день его 90-летия
1
Огромный транспарант извещает: «Метрострой — Всесоюзная ударная комсомольская стройка». Более сорока лет мы — комсомольское строительство… Думаю, что так будет всегда. Наша профессия после космонавтики, по-моему, самая молодая в стране.
…Недавно зашел ко мне старый наш слесарь Петр Иванович Бондарев. Смотрит с порога и вдруг говорит:
— Какая ты, Татьяна, страшная стала.
— Что ты, Петя, неужели уж такая страшная? Он смущенно здоровается:
— Нет, не так я сказал. Не то, чтобы страшная, а очень похудела.
Посидели, поговорили. Где и как живут наши товарищи по «Новослободской», как Миша Михайлов, Вася Куликов?
— Петр Иванович, ведь ты издалека приехал, — может, в каких делах надо помочь?
— Нет, что ты, просто приехал повидать тебя, поговорить.
Или приходит старейшина метро — Салах Мингалеев:
— Привет тебе от Татарстана. Тебя татары очень любят, дай в щечку поцелую.
Старый коммунист Салах Мингалеевич с первых дней на метро. С собой из Казани в Москву он привез много молодых ребят, ставших гордостью Метростроя. Это кавалеры ордена Ленина Саша Амиров, Матыг Валиулин, орденоносцы Иван Шайхутдинов, Гриша Шагтабудтинов, Харис Нагмедзянов.
…Как-то прихожу с работы, а по телевидению передача «А ну-ка, девушки». На экране одна за другой проходят станции метро. На этот раз участницы конкурса — молодые работницы Метрополитена. Что-то расскажут о Метрополитене? Посмотрим, послушаем… Передача веселая, задорная. Забывчивые пассажиры могут узнать, например, куда идти за оставленными в метро вещами. Стол находок— прямо музей: от авоськи с картошкой и репой до лыж и приемников. Мелькают станции, мелькают дикторы и хорошенькие девушки в форме дежурных метро. Где-то поют, где-то пляшут. На нашей и с экрана тоже очень красивой «Новослободской» идет показ изящной полечки и казачка. Ничего не скажешь — хорошая, легкая передача. Но мне почему-то взгрустнулось. Наверное, было бы интересно миллионам телезрителей, наряду с танцами, которые можно исполнять и в других залах, узнать о том, что мозаику на станции «Новокузнецкая», которая строилась в суровые годы войны, готовил в осажденном Ленинграде голодающий и замерзающий замечательный русский художник Волков и что переправляли ее, как драгоценную реликвию, по Дороге жизни через Ладожское озеро шоферы Московского метро, которых нещадно расстреливали с воздуха фашистские пираты. Доставили эту бесценную мозаику в столицу, и стоит она, сияя всеми огнями радуги в своде «Новокузнецкой». Будете на этой станции, задержитесь и внимательно вглядитесь в картины, вдумайтесь, сколько нужно было личного мужества — не говоря уже о таланте — удивительному художнику, чтобы, умирая с голода, видеть наше счастливое сегодня и воплотить его в величавой гамме красок.
2
30 января 1952 года начала действовать новая подземная магистраль длиной около семи километров со станциями: «Комсомольская», «Ботанический сад», «Новослободская», «Белорусская». Мы вместе с друзьями-метрополитеновцами (они, эксплуатационники, принимают у нас готовые станции) навели лоск в станционном зале, зажгли витражи и ночью совершили путешествие в первом поезде. Прощай, любимая «Новослободская», наш коллектив переходит на «Киевскую-кольцевую».
Новую станцию начали строить в канун 300-летия воссоединения Украины с Россией. В Москве был объявлен конкурс на проект этой станции, в котором вместе с москвичами участвовали архитекторы и художники Украины. В творческом соревновании выиграли украинцы. Она построена по проекту Катонина и художника Мизина, а сооружали ее — это получилось как-то само собой — представители всех народов Советского Союза.
Минуя ненадолго годы строительства, хочу вспомнить сейчас о чудесном празднике, какой мы устроили для строителей и их семей на «Киевской-кольцевой» в канун 1956 года. Станция готова к пуску. Она вся сияет. Решили сделать под землей елку.
И вот стоит она — красавица в зале, куда еще не ступала «нога пассажира». Справа от нее — духовой оркестр. Дед Мороз — дядя Вася Парамонов (заведующий механическими мастерскими), Снегурочка — белоголовая, голубоглазая Светлана Козаченко. Они встречают гостей. Дети в восторге. Родители в панике (как бы ребята на радостях не убежали в тоннель). В полном параде — в новых костюмах, степенно идут создатели станции — бригадиры И. С. Костенко, С. Б. Слепнев, С. Ф. Шустов, Р. С. Козловский, М. М. Михайлов, И. Г. Реплинг, С. С. Моисеенков, Т. А. Старостин, Ю. И. Шуленин со своими семьями. Проходчики, механики, подземные штурманы, откатчики, бухгалтеры, работницы душевого комбината… на эту елку под землей пришли все. Пришли гости с других шахт.
— Этот тоннель строила наша бригада, — говорит Костя Козлов гостям, — а мрамор пилонов устанавливали знаменитые братья Травкины, а гранит — совсем молодые рабочие Володя Ерышалов и Костя Слонов…
Оркестр грянул марш. Был хоровод и подарки детям, и большой концерт артистов Вахтанговского театра.
Проходят годы. И мы, строители «Киевской-кольцевой», спускаясь сюда, всегда с волнением вспоминаем горячие денечки.
Кое-что мне удавалось записывать в дневник, если я сразу не валилась с ног от усталости, переступив порог дома.
Друзья и подземные соперники. Знаменитые бригадиры проходчиков Константина Козлова и Михаила Михайлова. 1952 г.
«1 сентября 1952 года. На шахте большой подъем. Работают бригады значительно сильнее. На правом перегоне на «линию огня» вышли наши герои Костя Козлов, Вася Куликов, Миша Михайлов.
3 сентября. Сегодня Миша Михайлов сделал 1 метр 31 сантиметр за смену. Весь участок за это время прошел 4 метра. Дорогие скоростники, вперед! До сбойки 296 метров.
6 сентября. Сегодня в «Правде» появилось сообщение о строительстве «Киевской-кольцевой». На шахту приходил из «Вечерки» Евгений Мар — наш старый добрый знакомый. Приятно! Он часто и хорошо пишет о рабочих людях… а вчера наши шахматисты выиграли Кубок Метростроя. Победили А. Кельми, А. Белов, Е. Соломатин, Б. Петров, В. Горохов. Ходят задрав носы. Юра Потапов проиграл шахматисту по фамилии Балбес, и теперь его зовут «балбес в квадрате».
9 сентября. По приглашению посла Болгарии Стеллы Благоевой была на приеме в «Метрополе» по случаю национального праздника — Дня освобождения болгарского народа. На мне была длинная бархатная юбка и белая блузка. Словом, настоящий вечерний туалет, как требуется на таких дипломатических вечерах. Присутствовало что-то около семисот человек. Стелла пригласила меня к своему столу, и мы долго беседовали. Вспомнили Георгия Димитрова. Впервые близко увидела Назыма Хикмета. Какой красивый человек! Высокий, стройный. Глаза голубые-голубые (я почему-то думала, что у него они должны быть черными). Природа была щедра к нему — наградила талантом и внешней красотой. Очень красивая у него голова: волосы рыжие, вьющиеся, большой открытый лоб.
13 сентября. Соревнование на шахте разгорается. Вася Куликов жмет. Посмотрим, кто будет впереди, а пока в целом — на шахте большое отставание. 15-го собираем общее собрание… «Ничего — подтянемся», — говорят проходчики. Раз говорят — сделают!
20 сентября. Сегодня выходной день. Встала в половине восьмого и сразу принялась за генеральную уборку. Вымыла и натерла полы. Полный порядок! Никуда не хочется идти. Звонила Валя Хетагурова, приглашала в театр. Отговорилась занятостью, а на самом деле нет настроения. Что-то творится с глазами. Надо пойти к врачу.
29 сентября. Сегодня вызывала к себе начальников участков, начальников отделов и бригадиров. Говорили о начале скоростной проходки на перегоне.
Совместное совещание начальников шахт 5, 12 и 20-й проводил К. К. Плохо, когда кричат на людей.
1 октября. Очень хорошо прошли сегодня технические совещания инженерно-технических работников, бригадиров и стахановцев во всех трех сменах. Каждое собрало по семьдесят-восемьдесят человек, а на вечернем даже сто двадцать. Взяли по станции обязательство — 60 погонных метров пройти, а по перегону одним забоем — 105 метров. Настроение у народа самое боевое. Надо, надо нажимать, работаем на этой станции и перегоне, скоро конец.
И вот радость. Первый же день принес победу. Первого октября шахта по всем позициям выполнила план. Перегон дал 4 метра 26 сантиметров, Костя Козлов — 1 метр 58 сантиметров. Молодец! Но это в дневник записать, а на работе всех собрала и потребовала, чтобы крепче жали, так как есть у нас еще резервы и материальные, и людские. Искать — главное в этом!
Поздно вечером, когда не спалось, в который раз перечитывала «Лейпцигский процесс» Георгия Димитрова. Всегда в минуту трудную передо мной возникает его прекрасный образ. Какое редкое сочетание: лучистые глаза, тихий спокойный голос и великое мужество.
2 октября. Сегодня меня на шахте тетя Поля-маленькая накормила вареной картошкой, и я чуть богу душу не отдала. Оказывается, вместо кастрюли она приспособила старую консервную банку. Осталась жива, но не могу сказать, чтобы здорова.
3 октября. Поздний вечер. На улице дождь. Надоедливо так стучит в окна. Сижу на полу, на ковре и пытаюсь читать. На память приходят слова русской песни, которой меня научил Василий Иванович Качалов: «Когда будешь большая, отдадут тебя замуж, в деревню большую, да в деревню чужую. А на дворе-то все дождь, дождь…» Время есть, запишу на память эту встречу. Подумать только, с той поры минуло уже пять лет…
Мне посчастливилось отдыхать в подмосковном санатории вместе с Василием Ивановичем Качаловым — гордостью русского театра. И опять мне выпало счастье — в столовой мы сидели рядом. Он страдал диабетом, и его ограничили в еде. Иногда прихожу, а моей порции салата или винегрета нет… Василий Иванович шепотком говорит: «Это я съел, но вы меня не выдавайте». Много, много раз видела я Качалова в разных ролях — я очень люблю МХАТ, но впервые здесь услышала, как он читает стихи Маяковского. С какой нежной любовью и проникновением! Много раз мы слушали его, сидя в маленькой санаторной гостиной, а когда меня уложили в постель и запретили выходить, Василий Иванович вместе с Чуковским навещали меня, садились подле и рассказывали много интересного. Расспрашивали меня о «Калужской», где я работала начальником участка. (Они ни разу не были в тоннелях, которые еще строятся.)
Корней Иванович вспоминал, как часто бывал у него молодой Маяковский. «Людям думалось, что Володя, — говорил он, — буян, горлопан… Как они ошибались. Он был очень скромный, очень душевно ранимый. Сядет, бывало, в уголок со стаканом чаю и, если его не вытащить, так и может просидеть весь вечер».
Василий Иванович любил рассказывать о Есенине. «Прихожу я как-то домой, смотрю, на диване сидит юноша удивительной чистоты и красоты: белоголовый, кудрявый, голубоглазый, в светлой рубахе, перетянутой пояском-шнурком. Оказывается, он ждал меня. Сидел и гладил собаку. Я до той поры не видал Есенина, знал его стихи, восторгался ими и был очень рад знакомству…»
В другой раз Василий Иванович засмеялся, что-то вспомнив, и сказал: «Сейчас я почитаю вам стихи Маяковского, названные „Немножко утопии о том, как в Москве пойдет метро!“ Слушайте, читаю специально для Танюши: „Я кататься не хочу, я не верю лихачу! Я полезу с Танею в Метрополитанию“.
И стихи шуточные, и читались они в санатории, но как читались!
Как-то сидим мы в гостиной — играем в домино. Моим партнером, и очень азартным, был Феликс Кон. Да, да, тот самый Феликс Кон, старый большевик, великий интернационалист. Он очень любил эту простую игру и очень переживал, волновался, если проигрывал или его партнер делал неверные ходы. Мне не хотелось, чтобы он волновался, и после окончания партии я бросила играть. „Бойкотирующая“ меня Таня, — говорит Феликс Кон, — пожалуйста, давайте еще поиграем!» — «Ну что с вами поделаешь, конечно, поиграем…» Сидим, стучим косточками и поем. Василий Иванович терпеть не мог этой игры, а тут подсел рядом и говорит: «А знаете, Танюша, у вас очень приятный голос. Я научу вас одной старинной русской песне», — и потихонечку напел: «Когда будешь большая, отдадут тебя замуж в деревню большую, да в деревню чужую. На дворе-то все дождь, дождь… на дворе-то все дождь».
Домино было забыто, и мы потихонечку напели все вместе… Подошел Леонид Максимович Леонов, Корней Иванович Чуковский. В лечебном кресле сидела и в старости красивая Александра Михайловна Коллонтай. Было так чудесно… и сейчас звучит неповторимый качаловский голос, светятся доброй лаской его благородное лицо, его глаза.
Однажды пошли к реке. Было прохладно. На санаторные пижамы надели поверх пальто, а один из отдыхающих — скромный, очень деликатный, высокий, красивый человек — предстал перед всеми в генеральской шинели. Василий Иванович долго вглядывался в его лицо, ладную фигуру, казалось, что он хотел впитать в себя весь облик молодого генерала. Это был дважды Герой Советского Союза, участник боев в Испании генерал-полковник Тимофей Тимофеевич Хрюкин. С любовью и восхищением Качалов обнял его и сказал, что безмерно счастлив за Красную Армию, которая имеет таких командиров.
А вот еще… Сидим в гостиной. Сумерки. Огня не зажигаем. Уютно, тихо. Василий Иванович рассказывает: «Вы знаете, что по утрам рано-рано я имею привычку гулять один. Так было и сегодня. Иду тихонько, опираясь на трость. Кругом красота, в аллеях парка вековые деревья, ни души. И вдруг откуда-то сверху голос: „Василий Иванович“. Я осмотрелся, никого нет. Стало немножко не по себе. Поднял воротник пальто, даже озноб прошиб, иду дальше… Вдруг снова и сверху: „Василий Иванович“. Остановился, дрогнуло сердце. Даже вроде бы меньше ростом стал, согнулся, иду обратно в санаторий, не до гулянья мне… и вдруг опять сверху кто-то как запустит семиэтажным, и снова: „Василий Иванович“, да с прибавкой уже в десять этажей.
Что же было на самом деле? Шла натяжка провода. Мастер был невысокий, стоял далеко от своего помощника, которого звали Василием Ивановичем. Окликает его, тот не слышит, он возьми и шугани от всей души. Очень я обрадовался этому речитативу»,— раскатисто хохоча, говорил Качалов.
Мы, представив себе всю эту сцену, хохотали от всей души.
5 октября. На шахтном партсобрании делала доклад о трудовой дисциплине. По-моему, выступила удачно. Люди слушали и говорили по существу. Собрание прошло очень хорошо.
…На шахте борьба за план разгорается с огромной силой.
15 октября. Построен средний зал. Хорош! Красива станция «Комсомольская-кольцевая». Я видела ее в первозданном состоянии, в конструкции: от масштабности, от тонких стройных колонн, которые держат мощный свод, — дух захватывает!
31 октября. Месячный план выполнен отлично — 103 процента!
6-7-8 ноября. Вот и праздник! 35-я годовщина Великого Октября. Была на параде на Красной площади и на заседании в Большом театре.
31 декабря. Шахта наша в канун Нового года была особенно величава. Кругом тишина. Только не прекращается горячая пора в левом тоннеле у Сергея Новикова. Подхожу к каждому и крепко жму руку. Это не обычное рукопожатие, оно новогоднее… Прощаемся с Сергеем, ненадолго — скоро встретимся, но уже в 1953-м!
1 января. Звонки, звонки, поздравления. Письма, телеграммы… я послала своим рабочим и инженерам сто сорок пять поздравительных открыток. Хороший народ заслуживает и «счастья в личной жизни и успехов в работе», чего я им от души и желаю.
8 января. На шахте провели диспетчерский час. Рассмотрели график и планы организационных работ. Обсуждение прошло живо и плодотворно.
12 января. Сегодня день Татьяны. Гостей полным-полно. Пришли Клавочка с Люсей. Чудесный вечер под елкой.
Пришла ко мне утром вся бригада Михайлова. Убежали с Арбата и просят поставить их на проходку перегонного тоннеля «Киевской-кольцевой». Отругала их за дезертирство с трудового фронта — и в какое время, в последние пусковые дни?!. И отослала обратно. Всыпала М. И. Котову (начальнику смены) за безынициативность, за неумение организовать четкую работу, за плохое отношение к людям. Потом сама поехала на Арбат и прошла всю трассу. Чувствую, как неважно обстоят здесь дела. А поезда скоро пускать надо.
15 января. С утра в шахте. Потом провожу диспетчерский час. Вечером вырвалась на «Динамо». Международные соревнования фигуристов. Здорово! Но нашим ребятам надо подтянуться.
17 января. С утра на шахте. Хожу, вижу, темп в работе не тот, каким должен быть. Очень расстроилась. На стыке смен вызвала всех бригадиров и руководителей. Собрание было полезным. Решили всем миром нажать!
Было у нас на днях партийное собрание. Принимали в члены партии бригадира слесарей Ивана Сергеевича Шкуренко. Какой он замечательный человек и как вырос! Рассказал все о себе и в заключение говорит: «Вы, товарищи, не стесняйтесь, задавайте вопросы». Все рассмеялись. Приняли его единогласно.
3 февраля. Шахта на грани остановки. Нет, — чего бы вы думали? — нет пробок тюбинговых. Звоню Данелия… Поговорили, обещал помочь.
4 февраля. Пришлось постоять без дела проходчикам. Замерзли питатели. Отогрели, и дело пошло.
18 февраля. Счастливый день. Сегодня сбойка. Миша Малышев замыкает кольцо. Последнее станционное кольцо. На стыке смен поздравляю и бригаду И. Костенко, и бригаду М. Малышева. Время около полуночи, а бригада Костенко не уходит, сами хотят доложить тюбинг.
Прибежали из «Метростроевца»: «Ваня, пиши заметку, как сомкнулись». Костенко хотел убежать: «Не мое это дело — сочинять для газеты». Ничего, написал-таки…
