Три года на «слободе»
Недостаточно, чтобы мысль стремилась к воплощению в действительность, сама действительность должна стремиться к мысли.
Карл Маркс
Меня назначили начальником строительства-20. Это было в декабре 1948 года. Приказом министра путей сообщения Бориса Павловича Бещева новому нашему коллективу поручалось строить станцию «Новослободская» и перегонные тоннели. К этому времени я имела звание — директор-полковник пути и строительства.
Такое назначение — огромное событие в моей жизни. Пожалуй, не только на метро, но и в стране такого еще не бывало, чтобы женщина — и начальник шахты. Я очень волновалась, как воспримут мое «вторжение» в эту истинно мужскую профессию коллеги. Прошли годы, я работала начальником шахты почти 14 лет и теперь могу сказать, что это были и очень трудные, но и самые счастливые годы моей жизни…
…Приказ надо выполнять. Необходимо сформировать штаб нового строительства, рабочий коллектив, осмотреть отведенную по проекту площадку для новой шахты, найти место для строительства бытовых служб, механического цеха, подумать, где разместить управление стройки. Сижу зимними сумерками у себя в конторке подле «Парка культуры». Люблю я эти часы, когда утренняя смена ушла по домам, а вечерняя в забое, — есть время поразмышлять.
Главным инженером на строительство назначен опытный метростроевец, в прошлом сибиряк Афанасий Иванович Ботов. Главным механиком Верейнов Дмитрий Константинович — отличный электромеханик, умнейший, принципиальный и очень добрый к людям человек. У нас Николай Феноменов и другие испытанные в «подземных боях» друзья — бригадир слесарей И. С. Шкуренко, Б. С. Жеглов, И. И. Волков, И. В. Давыдов и многие, многие другие.
Главный подземный штурман — А. В. Чистяков, заместитель начальника шахты — Г. Ф. Авдеенко, начальники участков — коммунисты, опытные горняки Н. А. Нечаев, А. В. Чистяков, Г. В. Борисенок, Г. М. Лукьянов, инженер по бетону — профессор своего дела В. И. Тарутина. Бригадиры — И. М. Козлов, М. М. Михайлов, А. С. Костенко, В. Ф. Куликов, А. С. Кузнецов, С. М. Слепнев (он из Донбасса и еще в 1933 году по комсомольской путевке приехал на метро). Прикрепленный к шахте врач Анна Васильевна Жвирко — «свой человек» — тоже гоняла вагонетки на первой очереди.
В целом коллектив строителей новый. Задачи перед нами большие — вместе с другими, уже работающими шахтами завершить Большое подземное кольцо, улучшая прежние достижения. Очень хотелось нам, обобщив огромный опыт метростроения, сказать свое слово — слово 20-й шахты: дать новые скорости проходки, но не только по перегону, но и по станционным тоннелям и по сооружению наклонного хода. Мы понимали, что одно дело желание, другое — практическое осуществление. И пока велись подготовительные работы, технический совет шахты собирался многократно.
К началу 1949 года работа на строительстве кольцевой линии метро шла полным ходом. Станцию «Белорусскую» строил коллектив Л. Ф. Возпанова; на «Комсомольской» — Ф. Ф. Плющ; С. И. Семенов вел работы на «Ботанической» (Ныне станция «Проспект Мира»). Уже было много сделано. Нашему вновь созданному коллективу предстояло догнать ушедших вперед и вместе с ними сдать этот участок Большого кольца.
Нам казалось очень заманчивым коренным образом изменить проект, которым предусмотрено строить станционные тоннели щитами. Исследования геологии показывают, что на нашем участке порода крепкая и позволяет идти без щита, только эректорами (тюбингоукладчиками) — скорость проходки намного выше. Но это очень опасно. Забои практически ничем не застрахованы от обрушений.
Как все же решить? Главный механик вместе со мной за эректорную проходку. Главный инженер — за щит — так спокойнее, надежнее, безопаснее. Советуемся с бригадирами, начальником смены. Почти все за эректор. Сомнения, сомнения… Они не дают покоя ни днем, ни ночью.
Начальником технического отдела у нас работал молодой талантливый инженер Степан Ильич Квасов — белозубый синеглазый кудрявый парень, любимец проходчиков.
И вот в самую тяжелую пору моих раздумий я получаю от него письмо.
«Татьяна Викторовна! Я решил написать то, что меня как инженера довольно сильно волнует. Позвольте быть откровенным и не подумайте, что в этом деле мной руководят какие-либо корыстные цели.
Я считаю глубоко ошибочным тот план организации работ, который принят на техсовещании. Это затяжной план проходки щитами, требующий очень много никому не нужных дополнительных работ, ставящий строительство в тяжелое финансовое положение и снижающий на много месяцев зарплату рабочих.
Способ же эректоров — есть способ инженерной смелости.
Поставим вопрос прямо. Возможна ли с точки зрения инженерной проходка эректорами в данных гидрогеологических условиях?
Да, возможна и нужна, потому что эректор приближает постоянную крепь к забою и тем самым меньше вероятности осадки пород над сводом (при щите же даже при нормальном нагнетании кровля висит над щитом и сводом порядка 10 метров).
Обеспечено ли будет качество?
Да, по крайней мере, качество будет лучше, чем при щите, так как укладка в оболочке менее свободна, чем при эректоре, следовательно, обеспечить нужную форму тоннеля на эректоре легче.
Есть ли логика у сторонников эректора?
Да, есть. Проходим же мы средний тоннель эректором длиной 90 метров, и это не вызывает никаких сомнений: так почему же мы не можем в тех же условиях пройти, скажем, 187 метров.
Обратимся к практикам, кто уже работал эректорами. Товарищи Семенов, Данелия, Якобс.
Как вы думаете? Ответ был бы: только эректоры.
Кроме того, сам Самодуров на совещании говорил по этому вопросу, что следует подумать.
Что же дадут эректоры?
1. Сократят время на ненужную работу: сооружение четырех камер. Монтаж их, демонтаж и другие…
2. Обеспечат большей зарплатой рабочих с первых же дней.
3. Сэкономят порядка семи миллионов средств государству.
4. Дадут возможность начать только полезную работу (тюбингование).
5. Обеспечат лучшее качество.
6. Сократят время работы по сравнению со щитовой проходкой.
Большое „Но“
Спросим сторонников эректоров: не будет ли подвергаться опасности жизнь молодых рабочих? И что будем делать, если геология в дальнейшем окажется такова, что потребует мощного крепления лба забоя?
В нашей геологии как в среднем, так и крайних тоннелях должна быть определенная система работ, обеспечивающая полную безопасность людей, и это возможно как на щите, так в равной степени и на эректоре.
На эректорах должны быть яруса прочных выдвижных платформ (выдвижение их может также осуществляться домкратами). Затяжка кровли и лба, если это потребуется, в обоих случаях может быть сделана. Эректор ставить не облегченный (горный), а щитовой, мощный.
Допустить появление большого давления мало вероятно. Если же и будет, то можно без труда сделать камеры в существующем тоннеле.
Все же падение отдельных кусков породы со лба при плохой сборке забоя возможно как при щите, так и при эректоре, поэтому вопрос с большим „но“ решается в обоих случаях повседневным вниманием вопросам техники безопасности.
Нельзя ставить вопрос так, что, мол, раз есть щит, то он снимает всякую ответственность с руководства за безопасность работ. Тогда, мол, если что случится, наша совесть будет чиста.
Итак, риска здесь нет и не к лицу нам пасовать. Мы должны смело решать вопрос с государственной точки зрения, наибольшей пользы для наибольшего числа людей.
Перекрыть правительственные скорости 80 сантиметров в сутки. Построить экономично, качественно, досрочно нашу „Новослободскую“ станцию.
Только и только эректоры обеспечат успех. Медлить нельзя. Потеря времени недопустима.
Убедительно прошу вас, Татьяна Викторовна, еще раз серьезно подумать над этим вопросом, посоветоваться с работавшими на эректорах.
Искренне уважающий вас инженер Квасов. 19. V — 49 г.»
Письмо Степана Квасова, его искренность, инженерная убежденность подкрепили мою уверенность в том, что можно и нужно вести сооружение станционных тоннелей в данных геологических условиях без щитов. Меня горячо поддержали начальник Метростроя М. А. Самодуров и главный инженер А. И. Барышников, главный геолог В. Ф. Мильнер, начальник Метрогипротранса Н. А. Кабанов. А люди-то у нас какие на «Слободе» — с ними смело можно идти на сложные дела.
В бригаде Михаила Михайловича Михайлова хорошо всем, и опытному проходчику и новичку. К нему всегда тянутся люди. Работает оп так, что за ним не угонишься и вместе с тем всегда найдет время не только сказать, но и показать, как и что нужно делать. Если непонятно — повторит и никогда не обидит невниманием.
«Наш Сережа» — Сергей Евдокимович Пастухов и по должности, и по призванию — механик. Под его началом работают люди, которые монтируют под землей все механизмы. Через их руки проходят различные металлические конструкции, которые обретают в шахте свой рабочий вид. Это эректоры, вентиляционные установки, шлюзовые камеры. Работают они не только под землей, но и «под водой». В шахте, пока она не оделась в бетон, вода хлещет со всех сторон.
В любую рань, когда бы я ни пришла на шахту, первым всегда встречаю начальника участка Данилу Петровича Лаптева, и всегда у доски соревнования — «кто впереди»? Очень болеет он за бригаду Кости Козлова, соседа по квартире, старого друга.
Константин Иосифович Козлов тоже начал строить метро в 1933 году. Я когда-то работала в его бригаде. Сколько он проложил подземных дорог и до конца дней своих остался бригадиром. Лучшей работы для себя он не представлял. Отказывался от всяких выдвижений. (Почему-то припомнился мне сейчас один короткий разговор c летчиком-испытателем Владимиром Коккинаки. Ведь каждый раз, испытывая новую машину, он рисковал жизнью. Я его спросила:
- Владимир Константинович, не пора ли вам расстаться со своей опасной работой? А он в ответ:
- Ты же не бросаешь свое метро! — и добавил:- Кто любит свое дело, как бы трудно оно ни было, останется ему верен на всю жизнь.)
Так же болеет Данила Петрович за работу своих девчат — откатчиц Клаву Смирнову, Олю Колупову, машинистов электровоза Дусю Блинову, Соню Позднякову, Валю Махотину; считает лучшими бригадиров-откатчиков Николая Орлова, Мотю Савкина, Тимофея Старостина, Петра Корякина, Лешу Самохина.
Начнешь рассказывать о людях, и невозможно остановиться. Вот наш Саша Яруллин, бригадир проходчиков. Некоторые считали его «неподдающимся», когда он работал на соседней шахте. А если вспомнить, то Саша всегда в самом тяжелом забое, там где другим не под силу. Я еще была начальником смены, когда впервые увидела его. Характеристику, прямо сказать, дали ему не ахти какую. Присмотрелась, вижу -упрямый, работать любит, а это главное. Понимает все с полуслова: дай задание, потом проверь, но не стой над душой. Он все выполнит.
…Однажды, было это во время войны, в час приемки смены мы с ним проверяли забой. Вдруг вывал породы, меня сбивает с yог, удар в голову, и я теряю сознание. Первым меня спасать бросился Саша. Он уложил меня в лотковый тюбинг прямо в воду, потом вместе с другими ребятами на самодельных носилках вытащили на-гора.
…Много лет спустя, когда в моей семье случилось большое горе — умер дорогой мне человек, ко мне пришел Саша. Уже — пенсионер. Пришел, посидел в кабинете, помолчал, потом, помяв в огромных жилистых руках свою кепку, сказал:
- Сейчас тебе очень тяжело, пойдем к нам домой — жена блины напекла, послала за тобой…
Вот какие они, наши шахтеры. Внешне, может, кому и грубоватыми покажутся, а душа золотая.
Объем работы колоссальный, а времени мало. Перед началом работ была составлена циклограмма, предусматривающая сооружение полутора метров станционного тоннеля за две смены. Цикл мы начинали с разработки породы. Восемь часов отводилось на разработку и уборку породы, шесть часов на сборку двух тюбинговых колец, час сорок минут на зарядку забоя и взрыв, двадцать минут на проветривание. Эта циклограмма инженерно-техническим персоналом строительства была доведена до каждого рабочего бригады.
Наши «Новослободские» стахановцы внесли существенные поправки и в этот график. Максимальная скорость проходки, достигнутая на Метрострое при щитовой проходке станций, составляла 54 кольца в месяц. При сооружении станционных тоннелей «Новослободской» коллектив участка, возглавляемый коммунистом товарищем Г. В. Борисенок, значительно превзошел это достижение, работая без щита.
…Вся конструкция станции была построена нами в рекордно короткие сроки — за семь месяцев. Отказ от щитовой проходки был вполне оправдан и принес экономию около шести миллионов рублей.
Коллектив участка коммуниста Н. А. Нечаева, бригады проходчиков В. Ф. Куликова, Е. Т. Кудаева, К. И. Ткаченко, сооружая эскалаторный тоннель станции «Новослободская», а затем бригады В. Ф. Куликова, И. С. Костенко, Д. Д. Горбулина при сооружении эскалаторного тоннеля станции «Комсомольская» добились высоких скоростей — 26 и 33 тюбинговых кольца в месяц, что в 2-3 раза выше скорости, установленной техническим проектом.
2
К моим общественным обязанностям прибавилась еще одна — я председатель попечительского совета. Наша шахта — шеф детского дома № 19, что был на Воронцовской улице. Я, наверное, родилась с душой пионервожатого, потому что сколько себя помню, где бы я ни была, дети — мои первые и верные спутники. Я очень люблю детей и, к великой моей радости, всегда одарена их дружбой и любовью. Впервые приехала в детский дом вместе с Галиной Федоровной Авдеенко и Верой Петровной Тарутиной. Смотрим, ходим — везде чисто… как в хорошем госпитале. Дисциплина хорошая, но чувствуется холодок между директором и детьми. Она разговаривает командирским тоном: отдает приказания. Нет имен, а только фамилии-Сидоров, Комаров, Заботкина. Спрашиваю представителя районного отдела народного образования: почему так?
- Да, знаете, ее назначили и. о. директора, упросили. Работник хороший, но не с детьми. Директора ищем… «Ох, поскорее бы нашли человека»,- думаю про себя.
И вот через несколько дней ко мне на шахту приехала красивая молодая женщина. Среди шахтерских спецовок, громыхающих самосвалов это ясноокое создание в голубом платье и беленьких туфельках показалось сказочной феей. А фею звали очень по-русски — Мария Ивановна, фамилия Котлярова. Она рассказала, что была среди первых пионервожатых Москвы, работала и в Наркомпросе у Надежды Константиновны Крупской, и на комсомольской работе, а теперь дала согласие стать директором нашего подшефного детского дома.
Есть такое призвание — воспитатель. Им надо родиться. Никакие педагогические институты не сделают человека человечным, если такое в нем не заложено от рождения. С приходом Марии Ивановны в детдом атмосфера в нем сразу изменилась. Дети потянулись к ласковой женщине, которая смогла им заменить мать. Дети полюбили Марию Ивановну, а она — опытный, умнейший педагог — и учебу подтянула, и шефам нашла столько дел, что мы только за голову хватались: «Машенька, пощади!» но какое там «пощади»… Все должно быть как в доброй семье. И день рождения с именинным пирогом и подарки.
…Когда детский дом закрывали и родственники забирали детей, мне так хотелось взять к себе Леню Володина. Но нашелся у него дед, увез в Ленинград, и затерялся след мальчишки.
Любимцы метростроевцев, воспитанники детского дома № 19. В центре Мария Ивановна Котлярова. 1949 г.
…Прошли годы. Мария Ивановна Котлярова — доброй души человек, сделавшая бесконечно много добра и детям и взрослым, была избрана секретарем райкома, затем работала в отделе науки ЦК партии. Но как и прежде, в наших домах звучат голоса наших, теперь повзрослевших воспитанников детского дома и их детей. Мои названные дочки Лидушка и Владочка стали инженерами, Роза — врачом, Рита — музыкантом, Нина — воспитателем детского сада, Коля — строителем, Слава — моряком.
…Совсем недавно вошел ко мне в кабинет высокий, подтянутый, лет за тридцать человек. Увидел посторонних, смутился. Какие знакомые огромные карие глаза. «Откуда я их знаю?» он почти не мигая смотрит на меня, а потом, забыв про окружающих: «Здравствуйте, мамочка! Я Леня Володин».
- Ленька! Милый Ленечка! Здравствуй! — целую его темноволосую ершистую голову.- Садись, рассказывай.
- У меня нет никого на свете дороже вас. Я помню все, что вы для нас делали — и книжки, что дарили, и домой на елку брали, и на машине по Москве катали. До сих пор слышу ваш голос, как вы пели с нами про барабанщика. Я дал себе слово, обязательно, как бы мне трудно не было, получу высшее образование и в день получения диплома приду к вам.
Что такое диплом? Получить его всегда трудно. Для Лени — это свидетельство великого мужества. Ой, как нелегко пришлось ему в жизни. Дед был пьяница, и Ленька убежал от него. Где только ни скитался — Урал, Сибирь. Учился заочно. И теперь, через два с лишним десятилетия, сидит рядом со мной, возмужавший, красивый, сильный. Счастья тебе, родной мой названный сын!
В день своего 50-летия я получила множество поздравлений от друзей. Но в числе самых первых поздравили меня бывшие воспитанники детского дома № 19 и, конечно, мой дорогой друг Машенька Котлярова.
3
В апреле 1951 года группа инженерно-технических работников Бюро исследования и организации работ Метростроя провела самый тщательный хронометраж процесса работы во всех трех проходческих бригадах на участке Г. Лукьянова. Фотография рабочего дня выявила в каждой бригаде передовиков и отстающих. Сопоставление пооперационной работы бригад показало, что лучше организован труд, там, где быстрее грузят породу, монтируют тюбинги, ведут буровые взрывные работы в забое.
Мы собрали большое техническое совещание шахты и довели до каждого проходчика, тюбингщика, слесаря выводы обследования. И результаты не замедлили сказаться. За апрель месяц бригады К. Козлова, М. Михайлова, А. Кузнецова соорудили 116 погонных метров тоннеля без щита.
Такая скорость на Метрострое достигнута была впервые.
В мае коллективу нашего участка решением Дорпрофсожа было присвоено почетное звание «стахановского». В тоннеле шахты появился плакат «Здесь работает стахановский участок товарища Лукьянова». И в мае месяце, повторив скорость апреля, эти же бригады опять дали 116 погонных метров и провели сбойку по правому тоннелю — предпоследнюю сбойку на трассе.
В июне скоростники стахановского участка вписали еще одну славную страницу в историю тоннелестроения. За месяц сооружено 150 погонных метров тоннеля. Техническая скорость превзойдена участком в три раза. В отдельные сутки скорость проходки достигала семи метров. Наивысшей суточной скорости добились 26 июня — семь метров пятнадцать сантиметров. В этот день бригада проходчиков ветерана метростроения коммуниста Козлова за смену соорудила два метра восемьдесят шесть сантиметров, что выше суточной скорости целого горного участка.
Весь коллектив шахты собрался по окончании смены на митинг. Овацией и цветами были встречены герои-проходчики. Это была третья по счету новая на Метрострое скорость проходки, которую вписали стахановцы 20-й шахты в историю тоннелестроения.
Станция «Новослободская», где проходил митинг, только вчерне готова. На этот раз пилоны новоявленными архитекторами — детьми подшефного детского дома № 19 и его директором Марией Ивановной Котляровой — украшены не мрамором, а живыми цветами. Васильки и ромашки, ветки березы! Но главное украшение — люди. Улыбающиеся, счастливые, гордые успехом своего коллектива, своим поистине коммунистическим трудом.
Установлен рекорд проходки. Станция «Новослободская» Шахтеры собрались на митинг. 1952 г.
Иван Сергеевич Костенко, бригадир проходчиков, заявил тогда от имени всех шахтеров:
— Нам удалось достичь высоких скоростей. Но Метрострой тем и силен, что не стоит на месте. Мы от души желаем, чтобы эти скорости были превзойдены.
Шахтеров в этот день приветствовали наши шефы — актеры Григорий Ярон, Михаил Качалов, Зоя Белая, Николай Рубан, Василий Зарубеев. В шахту спустили пианино, подготовили «сцену». Только вот перед спуском произошел небольшой казус. Старейший артист оперетты Ярон подошел к стволу, подозрительно посмотрел на громоздкую металлическую клеть и в глубокий ствол и спросил:
— Танюша, свет Викторовна, а нет ли другого способа проникнуть на станцию? Мне здесь что-то неуютно.
Николай Рубан — косая сажень в плечах — возглавил храбрецов, спустившихся под землю клетью, а я повела Григория Марковича по бетонным ступеням будущего эскалаторного тоннеля. Тут он быстро и храбро сбежал вниз.
Концерт прошел весело. Актеры были в ударе — пели и плясали от души. Прощаясь, Ярон сказал, что никогда не забывает того года войны, когда они после эвакуации снова вернулись на московскую сцену.
Вспомнила и я, в который раз, 1941 год… Сижу как-то в райкоме на Миусах. Звонок:
— Татьяна Викторовна, это я, Ярон…
— Григорий Маркович, откуда вы?
— Как «откуда»? Вот вернулись с превеликим трудом в столицу — я, Аникеев, Качалов. Звоним вам, нашему депутату: помогите открыть театр.
Розалия Самойловна Землячка, когда я пришла к ней в Совет Министров, удивилась: «Оперетта?.. Сейчас?..» И… разрешила. Театр в конце года снова заработал. Директором назначили Серафима Михайловича Аникеева. Секретарем партийной организации избрали Михаила Арсеньевича Качалова, художественным руководителем стал Григорий Маркович Ярон. Ежевечерне шла оперетта Александрова «Свадьба в Малиновке».
Открытие сезона в оперетте было событием в военной Москве. Театр переполнен. У входа толпа жаждущих «лишнего билета». В зале смех. Но что такое?.. В середине действия смолкает музыка. На сцене Аникеев: «Граждане, в городе объявлена воздушная тревога. Прошу всех спуститься в убежище, после отбоя — продолжим». Из зала несется: «Давай продолжай, нам на фронт. Ничего не случится — наши соколы отобьют фрицев. Продолжайте!»
Грянула музыка, спектакль возобновился…
Продолжаю дневник.
12 июля. Жара в Москве стоит страшная — плюс 30, 32, 34. Вот это да! Дела идут посредственно. Отстаем с бетоном, но дело не столько в нем, сколько в отсутствии арматуры. А тут еще «сюрприз»! Какие-то «добрые люди» распространяют слухи о якобы «несчастных случаях» на нашей шахте. Отовсюду — тревожные звонки. Нервы напряжены до предела. Ведь от разговора эти «недобитки» переходят к прямой диверсии. Совсем недавно на шахте кто-то хотел совершить черное дело. В правом станционном тоннеле с кронштейна от чеканной тележки удалили болты и штыри. Если бы Шустов не доглядел — быть бы катастрофе. Тележка с большой высоты упала бы вниз с людьми, которые на ней работали. Представить даже страшно.
…Вспомнилось, как в 1934 году на Метрострое разоблачили банду из бывших махновцев. Вредители пытались перебить шланги, по которым шахта питалась воздухом. Ночью на шахте 15-17 внезапно из-за нехватки воздуха почти переставали работать отбойные молотки при полной исправности компрессоров и шлангов. Парторг Лукин решил проверять людей, обслуживающих механизмы. Во время ночного обхода обнаружилось, что компрессорщик Шишков сознательно пускал компрессор на холостом ходу.
На некоторых шахтах обосновались кулацкие «недобитки». Большинство из них сбежало, как только почувствовали тревогу, и на шахтах стало спокойно. Думаю, и на этот раз все уладится, но предупредила всех: будьте бдительны. Ни одного чужого человека без разрешения в шахту не пускать.
14 июля. Передовикам всегда трудно. Они прокладывают «лыжню» по целине, но зато сколько радости, когда усилия приносят ощутимую пользу.
4
…Каждая станция, как и наша «Новослободская», — это творение всей страны. Здесь гранит с Урала, Киева и Кавказа, эскалаторы из Ленинграда, электроприборы из Башкирии и Баку. Чеканные орнаменты витражей сделаны замечательными умельцами из Риги — старейшими мастерами комбината «Максла», а стекло цветное для витражей прибыло из Чехословакии. Сама станция — «Слобода», как мы ее называли, — построена по проекту крупнейшего советского зодчего Алексея Николаевича Душкина (по его проектам строились, к слову сказать, лучшие станции метро-«Дворец Советов»-ныне «Кропоткинская», «Площадь Революции», «Маяковская»).
На станции «Новослободская» перед открытием архитектор А. Н. Душкин и начальник строительства Т. В. Федорова. 1952 г.
Как-то Алексей Николаевич звонит мне на шахту:
— Сейчас еду к вам и везу замечательного художника Павла Дмитриевича Корина.
И вот входят ко мне — улыбающийся, огромный, как былинный богатырь, обаятельный Душкин и рядом с ним человек небольшого роста в бобровой папахе, надвинутой на густые брови, длинной черной шубе на меху, с толстенной тростью в руках — Павел Дмитриевич Корин.
Когда же он снял шубу и шапку и мы протянули друг другу руки для приветствия, я увидела совсем другого человека — очень красивого. Ясное лицо без единой морщинки, высокий лоб и вьющиеся, с чуть заметной проседью волосы.
— Давайте знакомиться, дорогая Татьяна Викторовна,- говорит он окая.
Рассказываю о станции, приглашаю в шахту. Сказано- сделано. Надеваем спецовки, подходим к стволу. Из шахты, громыхая, поднялась клеть. Стволовая — веселая, задорная Настя Попелышко приглашает:
— Милости просим.
Павел Дмитриевич подозрительно посмотрел в ствол, на клеть и спрашивает:
— А нельзя ли как-нибудь без этой чудовищной клети попасть на станцию?
Мне стало смешно. Вспомнился Ярон. Он тоже испугался клети.
— Можно. Есть эскалаторный тоннель. Там по всему наклонному ходу деревянный настил. Корин согласен:
— Вот это подойдет.
Не удивительно, что мы моментально очутились в среднем зале станции. Удивительно другое — по этим трапам с большой глубины Павел Дмитриевич бодрым шагом, без отдыха поднялся потом наверх. Это в шестьдесят-то с лишним лет! Оглядываясь на меня и Алексея Николаевича, он еще подтрунивал над нами.
Павел Дмитриевич и Алексей Николаевич внимательно осмотрели зал, пилоны, на которых будут витражи, и остались всем довольны. Павел Дмитриевич работал тогда над большим панно для станции «Комсомольская», но по всему было видно, что наши витражи уже полностью им завладели.
17 июля. Навсегда запомню этот день. Сегодня родился первый витраж «Новослободской». На шахте — начальник Метростроя Рубанков, художник Корин, молодые художники из Риги.
Пуск пробного поезда. Народный художник СССР Павел Дмитриевич Корин среди строителей. 1952 г.
…Поставлена рама. Началась подгонка витрины. Миша Малышев и Саша Амиров убирают с пола опилки. Верейнов включает ток. Витраж сияет во всей красе. Все обнимаются, поздравляют Павла Дмитриевича и рижан за прекрасное исполнение замысла. Художника не узнать. Сколько огня, сколько энергии! Вот что делает с человеком удача!
Павел Дмитриевич часто посещал «Новослободскую» и, поднявшись из шахты, любил отдохнуть у меня в конторке. Мы подолгу беседовали. Я узнала, что сам он из славного рода народных художников-умельцев села Палех. Нелегко было шестнадцатилетнему крестьянскому мальчику пробивать себе дорогу в Москве, куда он приехал впервые в 1908 году. Но среди его учителей был знаменитый Нестеров, который сказал как-то молодому живописцу: «Знайте, Корин, искусство — это подвиг!» Павел Дмитриевич до конца своих дней помнил завет своего учителя и верно служил советскому искусству. Оформление «Новослободской», а позднее «Комсомольской» — это большой труд большого художника.
20 июля. Сегодня уложено последнее кольцо на трассе Курская — Белорусская. Сегодня сбойка. Начать скоростную проходку — большая честь. Выпала она на долю бригады Миши Михайлова. Он же завершал строительство тоннеля.
8 часов утра. И. Д. Глухов, И. И. Правдин, Г. М. Лукьянов и я отправляемся в шахту. Слышен последний взрыв. Бежим к эректору. Здесь началось «братание белорусцев и новослободцев». Откуда ни возьмись появился Столяренко, начал фотографировать. На сбойку прибежали даже работницы душекомбината. Вдруг со стороны «Белорусской» голос: «Можно к вам?» Смотрим в «окно», а там в тоннеле пришедшие поприветствовать скоростников наши газетчики Маргарита Неволина и редактор «Метростроевца» Кильберин. Маргарита быстро перебралась к нам, а Кильберина — очень уж плотный — пришлось втаскивать. Словом, шума было много. Потом шахтеров поздравил Николай Алексеевич Рубанков и заодно сообщил мне, что утверждена еще новая должность — заместителя начальника Управления и он предлагает ее мне. Я тут же отказалась:
— Спасибо! Пока здоровье позволяет, буду работать в шахте.
…Николай Алексеевич Рубанков. Ныне доктор технических наук, крупнейший специалист по метростроению. Много сил отдал воспитанию квалифицированных строителей метро. Его путь в науку начался в донецких забоях, а позднее в шахтах метро, куда он пришел молодым инженером. В послевоенные годы Рубанков был начальником управления Метростроя.
3 августа. Сегодня на шахте огромное событие — митинг в честь присуждения нашему коллективу первой премии и Знамен ВЦСПС и Министерства путей сообщения.
Утром в 9 часов наверху, около клумбы, я собрала диспетчерский час, и мы решили провести митинг у себя, во дворе. У Доски почета В. Мещеряков, Н. Орлов и П. Ехамов быстро сколотили трибуну, даже успели ее покрасить.
Приехали гости. Пришли жители соседних домов. Когда я позднее проходила в шахту, какая-то старушка остановила меня за рукав спецовки и говорит: «Правильно вас наградили, дочка, работаете вы как проклятые и день и ночь»… мы потом долго вспоминали эту похвалу — «как проклятые».
4 августа. С утра ушла с Д. К. Верейновым в шахту. Вдруг прибегает Орлов: «Срочный вызов на-гора». Оказывается, из Министерства путей сообщения уже пятый раз звонил заместитель министра И. Д. Гоцеридзе. Лечу наверх, к телефону. И он сообщает о назначении меня по совместительству еще и начальником шахты-11 на Арбате. «Как это понимать? — Это я про себя думаю, а вслух: — Это уже решено?» — «Да, есть решение».- «Ну, раз подписано, надо выполнять».
8 августа. Николай Алексеевич Рубанков напутствует меня на новую работу.
Поехала на шахту. Воды в ней — ужас. Соревнования на байдарках можно проводить. Зато народу маловато. Но… «глаза страшатся, а руки делают». Начнем все сначала. Первое: срочное строительство душевого комбината. Это безобразие — возить людей в грязной одежде с Арбата мыться на площадь Коммуны. Договорились, что временно будем пользоваться бытовыми услугами на строительстве-1 (тоже на Арбате). Второе — и это главное: нужен хороший штаб. Начальником участка назначаю С. С. Дудника, начальником планового отдела — А. С. Захарова, главным механиком — М. И. Бокарева. Начальники смен хорошие, с ними работать и работать. И вообще народ на шахте — проходчики — отличный.
9 августа. Новый сюрприз. А. И. Ботова назначили начальником строительства-8. Кого же — главным инженером? Много есть кандидатур, так кого же? Пожалуй, лучше подойдет Г. В. Борисенок. Он и дело знает, и вообще человек огневой.
25 ноября. Как давно не писала — безобразие! На «Новослободской» дел невпроворот. Продвигаются они довольно успешно. Витражи на подходе, начнем с первого декабря ставить. Вчера было заложено основание торцевой картины на «Новослободской». Вот как это произошло: в управлении встречаю Николая Алексеевича — он чернее тучи. Говорит, что в Измайлове в мастерской с картиной провал. Срочно надо ехать туда. Еду. Время движется к полуночи. Следом за мной появляются Павел Дмитриевич Корин, Алексей Николаевич Душкин и другие. У всех одно желание — завтра, а точнее, сегодня сделать запланированное. После почти бессонной ночи приехала на шахту. В восемь часов утра начали. Сначала положили первый кусок грунта под золотую звезду. Корин закладывает первый кусок золотой смальты, я-второй, Душкин-третий… «На счастье» каждый подкладывает в грунтовку по монете. В завершение всего, прямо из чашки поливаем дело рук своих не шампанским, как корабли, а… водкой — опять же по русскому обычаю.
5
Недавно в театре имени Ленинского комсомола было замечательное собрание — москвичи провожали на строительство Липецкой Магнитки тысячную армию молодых Строителей, имя которым «корчагинцы». С каким вниманием слушали они выступление первого секретаря ЦК ВЛКСМ Евгения Михайловича Тяжельникова.
Потом на трибуну поднялась красивая девушка — кинозвезда, да и только! А она — штукатур с КамАЗа: «Давайте, ребята, соревноваться!» Бурей отвечает зал на эти слова. Вызов принят.
Ветераны труда вручают «корчагинцам» Красное знамя. Начальник отряда принимает его и целует. Он клянется от имени молодых строителей, что они выполнят задание партии, задание Родины. Ленинский комсомол может на них положиться.
Студенческие строительные отряды! Какая это прекрасная школа для будущих инженеров, и не только школа труда. Ведь ребята, работая на сплаве леса или на постройке колхозных ферм и домов, выполняют огромные общественные обязанности. Они и лекторы, и певцы, и шахматисты, и волейболисты. Они в самых отдаленных уголках нашей Родины полпреды своих городов и достойно несут эту высокую обязанность.
…Коммунизм -= это молодость мира! Все мы работаем на коммунизм!
1952 год. Идет подготовка радиуса к сдаче. Некоторые сомневаются, что мы успеем к сроку. Но это те, кто сам не построил ни одной линии. Мы-то знаем, что такое Метрострой, в чем его сила! Сила наша в единстве, в беспредельной любви к своему делу. Слово «надо» — закон! Сколько это стоит бессонных ночей, сколько здоровья — это вопрос другой. Но никогда не было у этого настойчивого племени — метростроевцев — ни в годы войны, ни в годы мирного труда, чтобы сроки не выполнялись.
Дружной работе коллектива нашей «Новослободской» посвящено множество статей как в метростроевской газете, так и в других. Вот некоторые из них.
«Ударник Метростроя» в передовой 19 марта 1950 года призывал: «Работать так, как строители «Новослободской».
…Из публикуемой сегодня статьи видны те основные условия, которые обеспечили строителям «Новослободской» достижение трудовой победы. Это прежде всего смелое новаторство, отказ от столь милой рутинерам «спокойной жизни». Строители «Новослободской» не побоялись ввести в практику работы заходку на два кольца, быстро построили наклонный ход (эскалаторный тоннель). Хотя проект организации работ предусматривал проходку боковых тоннелей станции щитами, строители отказались от них, решили сооружать тоннели эректорами, чем сэкономили немало времени и средств. Узким местом на всех шахтах является отгрузка породы. Строители «Новослободской» и здесь ввели новшества, решив отгружать породу с двух сторон — передовой штольни и тоннеля.
…Коллективы других шахт Метростроя должны перенять опыт передового коллектива строителей.
…Пусть же другие шахты поведут борьбу за новый рост скоростей проходки! Пусть почин строителей «Новослободской» послужит первым шагом на пути к новым рекордным темпам строительства тоннелей Московского метрополитена!«
Информация ТАСС:
«В ночь с 25 на 26 мая проходчики стахановского участка товарища Лукьянова шахты-20 Московского Метростроя вынули последние кубометры грунта, отделяющие станцию «Новослободская» от станции «Белорусская».
Строители станции «Новослободская» законно гордятся достигнутыми результатами: вместо 1 сентября по плану они завершили проходку тоннелей 26 мая. План выполнен на три месяца раньше срока.
Секрет успеха шахты-20-в коллективной стахановской работе. В апреле участок коммуниста Лукьянова добился выполнения месячной нормы проходки на 232 процента. В мае коллектив рабочих шахты развил подлинно большевистские темпы. Бригады товарищей Козлова, Михайлова, Кузнецова и другие ежедневно перевыполняли нормы проходки вдвое, а в отдельные дни — втрое«.
«Метростроевец» от 31 мая 1951 года. Из выступления участника совещания стахановцев Метростроя во Дворце культуры, товарища Дикопольского — бригадира проходчиков шахты-8:
«Наш коллектив твердо решил перенять методы работы шахты-20. Представители нашей шахты, и я в том числе, поехали на участок Лукьянова. Посмотрели, как там организован труд. И очень многое переняли для внедрения у себя. Что дало нам изучение и внедрение опыта шахты-20, видно из результатов нашей работы в мае. Раньше мы перевыполняли нормы на десять-двадцать процентов, а сейчас почти каждый день перекрываем их в два раза.
Но это нас не удовлетворяет. Мы можем строить тоннель с такой же скоростью, как и проходчики шахты-20".
«Метростроевец» 5 июля 1951 года. Передовая «Скоростники»:
Есть сбойка! 1951 г.
«На днях весь Метрострой с радостью узнал о выдающейся победе, которой увенчался самоотверженный труд коллектива в июне. За месяц сооружено 150 метров тоннеля. Это в три раза превышает проектные скорости проходки! Такой скорости продвижения забоя история строительства метрополитена еще не знала. Одна бригада скоростников, возглавляемая товарищем Козловым, соорудила 52,6 метра тоннеля. Это больше, чем по нормам должен соорудить целый участок!..» (Скорость эта пока еще никем не перекрыта.)
Не было дня, чтобы у нас на шахте не побывали представители Министерства путей сообщения, управления Метростроя, шахтеры-проходчики с других шахт… мы всех принимали, всем рассказывали о нашей работе, всем раскрывали «секрет» скоростной проходки… на совещаниях по обмену опытом выступали и я, и главный инженер А. И. Ботов, и начальники участков Г. М. Лукьянов и Н. А. Нечаев, и главный механик Д. К. Верейнов, и, конечно, все бригадиры… «Сам достиг успеха — поделись с товарищем». Это у нас повелось с первого дня стройки. Крепко запомнили мы стахановское: «Поделись огнем».
Позднее, уже работая заместителем начальника управления Метростроя, я часто бывала в горячие денечки на Замоскворецком радиусе и видела, как наш опыт, приумноженный квалифицированным, много знающим поколением 60-70-х годов, дает свои высокие, блистательные результаты.
…Замоскворецкий радиус. Он начинался от Автозаводской и шел к поселку ЗИЛ. Эта почти десятикилометровая трасса проходила под несколькими железнодорожными путями и шоссейными линиями, пересекала русло Москвы-реки и по Нагатинской пойме выходила на Пролетарский проспект. Мостовики и строители Министерства транспортного строительства соорудили дороги, огромный Нагатинский мост, по которому движутся сейчас и голубые экспрессы метро и городской транспорт.
Именно здесь, возле Коломенского музея-усадьбы XVI-XVII века, бывшей загородной резиденции Ивана Грозного, откуда он любил наблюдать кулачные бои, разгорелся великий бой проходчиков Метростроя, за исходом которого не только следила, а по-спортивному «болела» вся метростроевская семья Москвы, Ленинграда, Баку, Киева и Тбилиси.
Бригады проходчиков Федора Маркушева, Василия Голубева, Николая Чистова и Мюда Волкова — весь участок коммунистического труда СМУ-8, возглавляемый первопроходцем метро Евгением Черненко, в июне 1967 года рапортовали:
«Есть мировой рекорд скоростного сооружения тоннелей!»
Всего за месяц здесь было построено щитом 430,6 погонных метра перегонного тоннеля. Проходчики, умело используя новейшую горную технику и огромный опыт предшественников, вписали новую страницу в историю отечественного метростроения. Наивысшая сменная скорость 7,6 погонных метра принадлежала бригаде коммуниста Федора Павловича Маркушева.
Все в работе наших бригад ежедневно продумывалось до мелочей. Каждый человек знал свое место, свое задание. Я всю смену пробыла в забое, когда работала бригада молодого бригадира проходчиков Мюда Волкова. С восхищением смотрела, как ритмичны все движения молодых ребят. Разработка породы, погрузка ее и откатка, подача блоков и монтаж кольца — все без суеты, без окриков. Могучая фигура бригадира мелькает то на щите, то на эректоре. Ребята сосредоточены. Горят глаза, ловкие рассчитанные движения. И только к щиту и домкратам не прикоснешься — горячие, как пламя — его передвигают в смену семь раз, а давление 180-200 атмосфер.
Счастливые, усталые поднимаются они на-гора, а там цветы, объятья…
6
Возвращаюсь в год 1950-й.
Полным ходом идут работы на «Новослободской». Остались последние метры в правом перегоне. Всю смену я в шахте вместе с проходчиками. Прибегает дежурный от ствола. Требуют наверх.
Только повернулась, чтобы сойти с эректора, и надо же такому случиться — срывается шланг для нагнетания и со всей силой ударяет меня в лицо. Если бы в висок — не писала бы я эти воспоминания… Тут я узнала, что такое «искры из глаз», и потеряла сознание. На носилках начальника шахты выдают на-гора, и «скорая» доставляет в больницу. У меня тяжелое сотрясение мозга, потеря зрения левым глазом больше, чем наполовину.
Лицо опухшее, все сине-черное, на левой щеке у носа глубокая рана… но мы, метростроевцы, народ живучий… Нельзя говорить, читать — лежу и занимаюсь лепкой из пластилина. Пришел меня навестить начальник Метростроя Михаил Афанасьевич Самодуров. Он генерал, одет в синюю железнодорожную форму. «Пришел,- говорит,- проведать пострадавшего полковника». На одном плече его массивной фигуры сиротливо повис беленький больничный халатик.
Михаил Афанасьевич — великий труженик, один из тех, кто много сил отдал Москве, особенно в суровые военные годы. Осторожно сел на стул, оглядел меня, изрек:
— Слава богу, фасад в порядке…
Потом, когда я поправилась, мы вместе посмеялись над этой фразой. «Что ж, — заметил он,- чисто строительная терминология».
— Я так волновался, думал, изуродовало вас. Как хорошо, что все обошлось. Конечно, начальнику не обязательно быть красивым, но если начальник женщина…
…Женщина — начальник шахты. Сколько с этим связано и доброго и смешного!
…Только что выбрались из шахты, иду в резиновой спецовке и шахтерской шляпе. Подходит паренек:
— Девушка! А как мне найти вашего начальника шахты?
— Я и есть начальник шахты. Оглядывает меня с явным удивлением:
— Нет, я кроме смеха.
— И я тоже, — говорю и прошу его пройти ко мне.
Как-то сидим в Министерстве путей сообщения. Нас, начальников шахт, ругают. За дело ругают, завалили план. Ругать — ругают, но… уже час ночи. Заместитель министра говорит:
— Татьяна Викторовна, вы поезжайте домой — уже поздно.
Виктор Константинович Троне и Федор Федорович Плющ дергают за рукав: «Не бросай нас».
Конечно, остаюсь. Потом едем домой, друзья смеются: «Ты у нас голубь мира. Знаешь, как без тебя нас, мужиков, кроют. Сейчас все обошлось культурно, а дела, конечно, поправлять надо».
Наконец, наступило время — основные строительные работы на станции «Новослободская» закончены. Большая группа метростроевцев во главе с начальником участка Нечаевым давно ушла вперед по трассе, чтобы помочь строителям станции «Комсомольской-кольцевой». В залах «Новослободской» идут отделочные работы. Пол из полированного гранита посыпан опилками. Стены, выложенные на редкость живописным прохоро-баландинским мрамором, оклеены из предосторожности бумагой. Скоро мы сдадим станцию в эксплуатацию и придем сюда как пассажиры.
…А однажды в мой кабинет на «Новослободской» не вошла, а ворвалась как вихрь тоненькая, высокая, очень красивая девушка. Она была в белой блузке, усеянной мелким черным горохом, черной юбочке и красном плаще. Жгучие черные очи, коротко стриженные волосы, точеные черты лица — Кармен, да и только.
— Вы можете меня взять на работу? — с ходу говорит она.
— Прежде садись и расскажи о себе, ведь у нас шахта, а ты такая хрупкая девушка. Как твое здоровье, не будут ли против родители? Где училась? И как же зовут тебя?
Отвечает немного с вызовом. Приглушенный, чуть хрипловатый голос:
— Тамарой меня зовут! Знаете, паспорт у меня чистый… но вы так хорошо смотрите на меня, так доверчиво, что я не буду вас обманывать и расскажу о себе… я была осуждена на два года. Теперь все позади. Не возьмете, да? — Она встает.
— Нет, Тамара, возьму. Но ты обещай мне работать хорошо. Но и вести себя тоже надо строго. Обещаешь?
— Да! Обещаю!
— Завтра выходи на работу.
Направила я ее рабочим к подземным штурманам — маркшейдерам. Работа пока несложная. Принести, поддержать рейку, замерить положения кольца в тоннеле, но все это под руководством начальника участка и смены.
Утром на другой день я наблюдала, как она идет на свою первую смену. Начальник участка несет ящик с инструментом, начальник смены — рейки, а красавица Тамара посредине в шахтерской спецовке, лихо сдвинув на затылок новенькую каску.
Через несколько дней прибегает:
— Татьяна Викторовна, в шахте есть электровоз, на нем работают женщины — вот бы и мне туда.
Прошу главного механика — подучите Тамару, пусть работает там, где по душе, да и заработок побольше, ведь на руках у нее больная мать и маленький брат. Отец погиб на фронте. Это она мне тоже рассказала, позднее. Вообще-то она взяла себе за правило почти каждый день после смены забегать ко мне — ходить тихо она не умела — и рассказать о своей работе, ну и о жизни. Каждый раз что-либо новое. Девушка оказалась очень работящей и способной. Не прошло и месяца после ее прихода на шахту, смотрю как-то, а она уже гоняет по штольням и тоннелям электровоз.
Но… Заметьте, даже там, где все, казалось бы, хорошо, обязательно бывает это самое «но»… Так вот приходят ко мне знаменитые мои бригадиры-проходчики Михаил Михайлов и Василий Куликов.
— Знаешь что, Татьяна, убери-ка ты от нас эту свою Тамару.
— В чем дело, друзья? Она что, плохо работает?
— Да нет, работает она хорошо, только теперь в забой слесарей никак не дозовешься. Все они около нее крутятся, электровоз ремонтируют.
Вызываю Тамару. Явилась после смены, прямо из душевого комбината, в белой шелковой повязке-чалме. Веселая, красивая. Как тут не понять молодых слесарей! Я ей еще ничего не успела сказать, она опередила просьбой перевести ее на чеканку. Мое сердце — сердце чеканщика дрогнуло.
— Хорошо, — говорю, — переведу.
Надо сказать, что новую работу она тоже освоила быстро, впоследствии долго и добросовестно работала на чеканке.
Однажды Тамара пришла ко мне вечером, когда уже почти все разошлись. Рассказала, что на Севере, где она отбывала наказание, остался у нее дорогой человек. Он пишет, что любит, что ждет. Она не знает, как ей быть. На Метрострое ей хорошо, она уже квалифицированный человек. А на сердце смятение. Она тоже любит, но снова ехать так далеко…
— Поезжай, Тамара. Если любите оба — будете счастливы. На Метрострой мы тебя всегда возьмем. Пиши мне.
Тамара уехала, и на несколько лет я потеряла ее из виду.
Вечер… Сижу в управлении Метростроя, день был сложным и трудным, думаю — поработать еще или отправиться домой? Звонит телефон… в трубке высокий женский голос, очень знакомый:
— Татьяна Викторовна, узнаете? Такая знакомая хрипотца в голосе.
— Здравствуй, Тамара!
— О, господи, вы говорите так, как будто мы только вчера расстались… Можно мне к вам забежать?
— Опять забежать, — рассмеялась я, — ты что, так и не научилась ходить?
Смеется в ответ радостно и открыто. Значит, все хорошо.
— Научилась. Я теперь солидная дама. Муж. Две дочери. Мы в Москву насовсем приехали. Нам уже дали квартиру на Ленинском проспекте. Приходите посмотреть.
…Станция «Новослободская» — она как первая любовь будет жить в сердце до последнего вздоха. Почему «Новослободская»? Ведь были и «Киевская-кольцевая», и «Проспект мира», и «Кутузовская», и «Первомайская», что построены вместе с коллективом 20-й шахты. Да, были. Но именно здесь, на «Слободе» нашли свое яркое выражение самые лучшие стороны нашего содружества. Здесь зародилось самое искреннее товарищество, сцементировалось единство коллектива.
