С. В. Фрадкин, Начальник 8-й дистанции Метростроя

Морозной мартовской ночью жители Остоженки были разбужены необычным гулом. Казалось, где-то невдалеке стреляли пушки. Люди бросились к окнам.

На улице было светло. Подвешенные к трамвайным проводам яркие электрические лампы освещали странные, дышащие паром машины. После каждого вздоха раздавался глухой удар. Это работали паровые копры, забивая сваи вдоль трассы будущего тоннеля. Начиналась постройка станции «Парк культуры и отдыха».

Вначале копры работали с большими перебоями, забивая в течение восьми часов едва лишь три-четыре сваи. Сильный мороз влиял на производительность. Пар остывал, не доходя до «бабы». В течение недели было забито едва лишь несколько свай.

Однажды на место работ приехал Никита Сергеевич Хрущев. Он спросил:

— Сколько забиваете в сутки?

Ему сказали, сославшись в оправдание себе на сильный мороз. Никита Сергеевич подошел поближе к копру, посмотрел и предложил.

— а вы укоротите расстояние между котлом и бабой. Пар тогда не успеет охладиться. Производительность повысится.

Это простое указание Никиты Сергеевича было выполнено, и производительность копров резко повысилась. Вместо четырех свай в смену забивали уже одиннадцать.

Сваи нужны были для укрепления стен котлована, чтобы не допустить вынос песка. Ведь нам приходилось работать в очень сложных геологических условиях.

Сразу же от поверхности начинался слой песка. Вслед за ним, на глубине 8 метров — юрская глина, черная, совершенно лишенная липкости, сильно размокающая в воде. При соприкосновении с водой эта глина превращалась в рассыпчатую массу, способную проникнуть в самую маленькую щель.

Если бы мы допустили выход грунтовых вод, то тем самым допустили бы и вынос породы. В итоге произошла бы осадка зданий, расположенных очень близко от стенок котлована. А здания здесь стояли очень «серьезные». Один так называемый интендантский склад представлял собой сооружение длиной в 100 метров и высотой в 14. При этом во всем здании не было ни одной поперечной стенки. А кроме склада у самой нашей трассы стояли и другие многоэтажные каменные дома. Малейшая осадка грозила их разрушением.

Чтобы избегнуть этого, нам надо было не только укрепить стенки котлована, но и сделать их абсолютно водонепроницаемыми. И кроме того надо было еще понизить уровень грунтовых вод.

Вопросами водопонижения много интересовался тов. Каганович. На расширенном заседании бюро Московского комитета партии и президиума Моссовета Лазарь Моисеевич прямо поставил вопрос:

— Как будет происходить понижение грунтовых вод, не отразится ли это на зданиях, не задержит ли работы?

Я сказал, что для того чтобы откачивать воду, мы установили по обеим сторонам тоннеля насосы глубокого водоповышения. Тогда заместитель начальника строительства тов. Абакумов предложил кроме того итти внутри котлована передовым зумпфом (колодцем) и из этого зумпфа, куда естественно будет стекать вода, выкачивать ее обыкновенными центробежными насосами.

Лазарь Моисеевич дополнил предложение Абакумова. Он сказал, что при этом способе работ необходимо возможно тщательнее крепить стены котлована, не допускать зазоров между отдельными досками, чтобы вместе с уходящей грунтовой водой не уносились мелкие частицы песка.

Это было очень важно, так как вынос песка мог вызвать осадку зданий по бокам котлована. Поэтому пришлось вдоль близлежащих домов забить сплошную металлическую стенку из отдельных швеллеров. Зазоры между швеллерами конопатили паклей и таким образом создали очень прочную и почти водонепроницаемую стену.

Но это было еще не все. Предстояла разработка котлована на Крымской площади.

Площадь эта очень оживлена. Уличное движение здесь чрезвычайно густо. Закрыть это движение значило нарушить нормальную жизнь всей прилегающей части города. Естественно нам это не разрешили. Московский комитет и Лазарь Моисеевич Каганович требовали, чтобы мы построили станцию, не нарушая уличного движения.

Станция «Парк культуры им. Горького»

После долгого изучения обстановки мы решили построить на уровне уличного покрова деревянный мост, который принял бы на себя все движение, а уже под этим мостом вести разработку котлована. Этот план мы предложили на утверждение Московскому комитету партии.

Ознакомившись с планом, Лазарь Моисеевич целиком его одобрил. Он только предупредил, что надо точно придерживаться этого плана, так как малейшее отклонение могло отозваться на движении поверх моста.

Чтобы построить мост, нам пришлось забить ряд металлических свай. Вести работу днем было нельзя. Громоздкие паровые копры загромоздили бы площадь. Мы решили работать ночами. И вот каждую ночь, когда прекращалось трамвайное движение, на площадь выезжала копровая установка на гусеничном ходу и начинала забивать сваи. А к утру копер уезжал, и движение продолжалось, как обычно.

Так, работая по ночам, мы забили шестьдесят свай, которые и послужили основанием для временного деревянного моста. Мост этот был построен за два месяца и оказался настолько прочным, что выдерживал самое интенсивное движение.

Только потом, когда уже начались бетонные работы в вырытом котловане, пришлось передвинуть крепление. Эта передвижка и вызвала некоторую осадку у краев моста. Никита Сергеевич и здесь помог нам своим опытом шахтера-крепильщика. Он обошел с нами все мостовые крепления и указал, как их передвигать, как лучше раскрепить основание моста…

В апреле 1934 года в котловане первого участка на Остоженке, где теперь подход к станции «Парк культуры и отдыха», сдали сваи. Средние сваи котлована стали вдруг изгибаться вдоль всего котлована, а крайние под давлением грунта с боков начали уходить внутрь котлована. Авария казалась неминуемой.

Первым делом надо было спасать людей. Ведь в это время в котловане работали 350 человек. Мы немедленно подняли их на поверхность. А когда в котловане не осталось ни одного человека, мы уже более спокойно начали обдумывать, как сохранить самый котлован. Я сказал:

— Чтобы спасти котлован, нужно двенадцать человек. Кто из крепильщиков спустится вниз? Только предупреждаю, что эта работа опасна для жизни…

Вызвалась комсомольская бригада крепильщиков Абрамова. Вместе с ними я и инженер Ющенко спустились в котлован. Сваи изгибались под давлением грунта. Стенки котлована все больше оседали. 42 часа мы работали не переставая, устанавливая подкосы под наклонившиеся сваи. Аварию мы предотвратили. Котлован был спасен. Работа снова пошла нормально. Теперь на этом месте кончается двухпутный тоннель, раздваиваясь на два однопутных подхода к станции…

Рабочие у нас были не ахти какие квалифицированные. В большинстве это комсомольцы с московских фабрик и заводов — слесари, ткачи, красильщики, пуговичники. О строительстве они не имели никакого понятия, многие даже лопаты никогда в руках не держали.

Первое время мы использовали их как чернорабочих. Потом обучили проходке, креплению, а когда закончились и эти работы, переквалифицировали на бетонщиков. Для этого мы создали на дистанции ряд курсов по различным специальностям. Курсами руководил начальник технического отдела инженер Дорофеев. Он несмотря на большую загрузку по основной своей работе ежедневно приходил к рабочим, показывал, как ставить расстрелы (бревна, которыми закрепляются котлованы), как закреплять досками стенки котлована. А когда начались бетонные работы, следил за укладкой, за установкой опалубки, тут же указывая рабочим, как ее ставить.

Перед тем как начать бетонные работы, мы созвали общедистанционную производственную конференцию по качеству. На этой конференции мы рассказали нашим рабочим о том, как производить укладку бетона, каково должно быть качество работы.

Мы не ограничились одним только докладом, а разбили всех делегатов на секции, работой, а вернее, учебой в которых руководили высококвалифицированные инженеры.

Работа нашей конференции протекала тем более успешно, что еще до ее созыва рабочие прослушали курсы техминимума и повышения квалификации. Таким образом все наши делегаты пришли на конференцию уже более или менее подготовленными. Поэтому и конференция прошла очень оживленно. Рабочие и техперсонал критиковали друг друга, указывали на те или иные недочеты в работе. Все бригады тут же на конференции взяли на себя определенные обязательства и затем выполнили их.

В итоге конференции качество бетонных и изоляционных работ резко улучшилось. До конференции бывали случаи, когда люди, не зная, как сделать ту или иную работу, делали ее по-своему и часто неправильно. Теперь уже в случаях каких-либо сомнений они всегда обращались за разъяснениями. А сама работа была построена так, что бригады бетонщиков еще перед началом работы получали производственные задания. В заданиях указывалось количество бетона, которое надо было уложить в смену, место укладки. На доске у бетономешалки была обозначена марка бетона, цена за кубометр укладки.

Таким образом рабочие знали, что им надо сделать и сколько они за это сделанное получат. Это намного поднимало производительность труда. Она никогда не спускалась ниже 125 процентов плана, а иногда доходила до 180.

Высокосознательным было и отношение к качеству. Ни одна бригада не уходила с работы, не очистив бетономешалки, вагонетки, короба. Рабочие ждали, пока пришедшие на смену люди не проверят качество укладки, не укажут на те или иные недостатки, которые тут же исправлялись.

И очень часто при сдаче смен между бригадами, десятниками, сменными инженерами возникали споры. Одни упрекали других в плохой укладке, те оправдывались и в конце концов вызывали начальника участка, который и решал, кто прав, кто виноват…

Хорошо организованная партийно-массовая работа, привлечение всех рабочих к борьбе за качество также дали свои результаты. Темпы росли с каждым днем. Случаев недоброкачественной укладки бетона почти не было…

В очень трудных условиях, в почве, богато насыщенной грунтовыми водами, мы соорудили совершенно сухую станцию. Мы добились этого, строго придерживаясь указаний Лазаря Моисеевича, который все время нам говорил:

— Главное, чтобы тоннели были сухими, чтобы в тоннелях, а тем более на станции не капало.

И мы особенно серьезное внимание уделяли бетонным и изоляционным работам.

Мы создали из своих же рабочих — в большинстве это были комсомолки — свои квалифицированные кадры изолировщиков. Бригады Помяловой, Клебановой, Клятовой выполняли самую ответственную работу по предохранению тоннелей и станций от сырости. Они клали изоляцию, а это была не простая работа. Изоляция укладывалась в четыре слоя из пергамина и рубероида. Эти слои надо было склеивать битумом и делать это очень тщательно. Малейшая щель, порой даже невидимая невооруженным глазом, уже могла пропустить воду, испортить отделку станции.

Я сам, инженеры Дорофеев, Сандеров, Баранников и другие обучили наших работниц укладке изоляции и все время следили за точным выполнением всех технических требований. Нам пришлось много бороться, чтобы заставить людей бережно относиться к изоляции. Некоторые люди недооценивали всего ее значения, не понимали, что здесь требуется особая тщательность. Приходилось их заставлять например класть изоляцию только на абсолютно гладкую поверхность, не ходить по ней сразу же после укладки.

Все это давалось нелегко, все требовало борьбы. И только исключительная преданность всего нашего коллектива помогла успешному выполнению этой работы. А о хорошем качестве этой работы лучше всего свидетельствует полная сухость нашей станции.

Бетонные работы на Метрострое не намного разнились от обычных бетонных работ в гражданском строительстве. Вместе с тем объем работ, очень короткие сроки и высокие требования значительно усложняли укладку. Большие трудности представляли также частое перекрепление котлована и предварительная укладка изоляции.

В семь месяцев мы уложили 25 тысяч кубометров бетона, добившись при этом очень высокого качества укладки. Мы тщательно проверяли состав бетона сразу же при выходе его из бетономешалки. Наша лаборатория делала также анализы укладываемого бетона. Каждый час мы брали контрольные кубики, подвергали их испытаниям. И хотя все анализы подтверждали высокое качество бетона, мы на этом не успокаивались. Ведь качество бетонной конструкции характеризуется не только составом бетона, но и техникой его укладки. Конструкции должны быть хорошо выполнены, не иметь раковин. Поэтому за готовыми беконными конструкциями было установлено самое тщательное наблюдение. Их своевременно поливали водой, плотно конопатили отверстия в опалубке, чтобы цементное молоко из бетона не вытекало, чтобы бетон не терял цемента.

Но, понятно, что даже самое тщательное наблюдение не помогло бы, если б сами рабочие-бетонщики с меньшим вниманием относились к работе. Бригады Ипполитова, Лели Дорофеевой показывали прекрасные образцы высокой сознательности. Комсомольцы, не имевшие никакого понятия о бетоне, в очень короткие сроки добились высокого качества укладки, показали подлинно большевистские темпы. А работать им приходилось в очень трудных условиях…

Станция «Парк культуры и отдыха», являясь конечной станцией, упирается в тупиковую стену. Эту тупиковую стену пришлось строить в полутора метрах от большого трехэтажного каменного дома. Положение осложнялось обилием грунтовых вод. Вода шла не только с боков, но и с торца котлована. В минуту ее прибывало примерно 5-6 кубометров.

Чтобы сохранить здание, надо было работать очень осторожно. Мы поставили на эту работу наиболее проверенные комсомольские бригады Полтавы, Лапшина и Кантарова. Они начали проходку для сооружения подпорной стенки. Крепить было очень трудно. При заводке каждой доски приходилось преодолевать очень сильный напор воды и грунта. Все зазоры между досками надо было очень тщательно конопатить.

Площадка вестибюля станции «Парк культуры»

Когда мы углубились до 8 метров, приток воды еще больше усилился. В минуту прибывало не менее 10 кубометров. Малейшая неисправность хотя бы одного из четырех насосов сразу привела бы к затоплению котлована. Рабочие прекрасно сознавали это. Стихийно создался своеобразный контроль над работой всех механизмов. Проходчики внимательно следили за подъемниками и насосами, при малейшем подозрительном стуке вызывали слесарей и механиков, требовали от них бесперебойной и четкой работы каждого механизма.

В итоге — все механизмы работали исключительно четко. Котлован глубиной в 14 метров был пройден в три с половиной недели. К концу работы люди круглые сутки не выходили из котлована. Каждый хотел сам дойти до отметки, взять последнюю лопату земли. Особенно отличились тогда бригадиры Кантаров, Лапшин, Полтава. Они дневали и ночевали в котловане и ушли только, когда была взята последняя лопата земли, и на их место стали бетонщики.

Укладка подпорной стенки далась также нелегко. Перекреплять приходилось много, с торца давил грунт. И все же 500 кубометров бетона были уложены в очень короткий срок — в тринадцать дней.

Через месяц, когда стали выбирать последние остатки грунта между котлованом станции и подпорной стенки, стенка из-за ошибки в расчетах начала двигаться вдоль котлована. Это движение грозило обвалом, так как на стенку давила огромная тяжесть грунта. А при обвале подпорной стенки мог рухнуть трехэтажный дом на поверхности, не говоря уже о том, что погибла бы вся проделанная нами огромная работа, разрушилась бы подвешенная к креплениям котлована сеть подземного городского хозяйства. Чтобы удержать сдвинувшуюся стену, пришлось проделать подлинно героическую работу. Трое суток все руководство дистанции, лучшие бригады крепильщиков не выходили из котлована. Стенку удалось удержать. Она только немного продвинулась вперед.

Когда подпорная стенка остановилась, мы поправили крепление котлована и забетонировали лоток нынешнего тупика, а потом уложили перекрытие. Теперь в этом месте находится блокпост станции «Парк культуры и отдыха». Глядя на него, трудно представить себе, сколько трудов стоила постройка этого небольшого и простого на вид сооружения.

Земляные работы на постройке станции «Парк культуры и отдыха» подходили к концу. Оставалось вынуть 4 500 кубометров грунта. Проходку пришлось вести у интендантского склада. Открыть сплошной котлован вдоль всего здания было опасно. Удержать такое сооружение, как стометровый склад, на крепях вряд ли удалось бы. Поэтому мы вели проходку отдельными участками: рыли с одной стороны здания котлован длиной только в 10 метров при полной проектной ширине и глубине. Пройденные с обоих концов здания котлованы бетонировали и лишь после этого рыли новые. Между готовыми отрезками тоннеля оставался массив грунта — так называемый «поп». Этот «поп» мы и вынимали напоследок…

23 сентября к нам приехал Лазарь Моисеевич. Он ознакомился с ходом работ, осмотрел уже готовый тоннель, подход к станции и сказал:

— Тоннель построен хорошо, всюду сухо. Строители с сооружением тоннеля справились. Но, — добавил он, — вам, товарищи, надо кончать станцию, надо дать хорошую станцию!

Потом он подошел к группе рабочих и начал их расспрашивать о работе, бытовых условиях, заработке, взаимоотношениях с инженерно-техническим персоналом. Тут же он указал, как вести работу дальше.

Мы от лица всего коллектива дистанции заверили Лазаря Моисеевича, что к октябрьским торжествам все бетонные работы на постройке станции будут закончены. Тов. Каганович нам на это ответил, что слишком напрягать свои силы не следует.

— Надо работать полный рабочий день, — сказал он, — всемерно уплотнить его, повышать производительность труда, но чересчур не напрягаться…

Его похвала и заботливость нас очень ободрили. Рабочие стали работать с еще большим рвением, большей энергией. Последние остатки грунта вынули в два дня и начали бетонировку. К октябрьским торжествам стены, лоток и перекрытие станции «Парк культуры и отдыха» были забетонированы. Был также уложен бетон в основные конструкции станции. Обещание, данное Лазарю Моисеевичу, мы выполнили.

Вестибюль станции «Красносельская»

После 7 ноября начался новый этап. Надо было приступить к отделке построенной станции. Об этой работе никто из нас не знал. Сталкиваться с ней никому из нас до сих пор не приходилось.

Здесь требовался иной, более деликатный, я бы сказал, подход. Ведь мрамор нельзя бросать, как грунт. Лопата и молоток здесь не помогут. Чтобы ставить мраморные плиты, нужно особое уменье, а главное — аккуратность. А у нас ни мраморщиков, ни плиточников, ни штукатуров не было. Пришлось готовить их из числа наших же рабочих, вчерашних землекопов, проходчиков, крепильщиков и бетонщиков.

Опыт переквалификации людей у нас был. Мы снова организовали курсы, стали проводить семинары, читать лекции. Из числа присланных нам нескольких специалистов-мраморщиков мы выделили инструкторов. Выделили инструкторов и по плиточным работам. К ним мы прикрепили наших рабочих. Упорная учеба, инструктаж в самом процессе работы сделали свое. Проходчик Сафу стал прекрасным мраморщиком, бетонщик Кравцов — квалифицированным плиточником, бывшие изолировщики бригады Грибанова успешно справились с полировкой мрамора.

К концу ноября мы подготовку закончили. С 1 декабря развернулись отделочные работы. Отделку станции вели сразу в трех ярусах. Бетонщики клали платформу. На этих платформах плотники устанавливали леса. На лесах расположились штукатуры, подвешивая кессоны. Внизу под лесами работали мраморщики, разбивая колонны и устанавливая мраморные плиты, а облицовщики отделывали стены.

Вначале работа шла вяло. Специалисты-мраморщики работали чрезвычайно медленно. На одном совещании им сказали:

— Что это за темпы?.. Вы словно на кладбище работаете.

Они ответили:

— Что ж, мы и работали на кладбищах — памятники делали!

Пришлось очень много поработать, чтобы вытравить из них эти «кладбищенские» настроения, превратить их в настоящих строителей метрополитена.

Мы прикрепили к ним комсомольцев. Чуть ли не у каждой колонны поставили общественных инспекторов по качеству, в каждую бригаду выделили уполномоченного парткома или комитета ВЛКСМ. Прораба по мрамору Тургенева, который также был заражен «кладбищенскими» настроениями, мы сменили, поставили на его место своего молодого инженера Тищенко.

Мы закрепили за мраморщиками колонны и на каждой повесили плакат с указанием, кто эту колонну облицовывает, когда начата и когда должна быть закончена работа. В конце каждой смены мы выпускали летучку, в которой перечисляли передовые и отстающие звенья.

Все это помогло подтянуть работу. Лучший мраморщик тов. Пастушенко укладывал в день 4 квадратных метра мрамора. Наши комсомольцы не хотели отставать от него. Уже спустя девять дней бывший проходчик комсомолец Сафу клал 3,5 квадратных метра. За ним тянулись остальные. А ведь старые мраморщики вначале давали едва полметра в день.

Вверху на лесах также шло соревнование между штукатурами. За двенадцать дней надо было сделать 49-метровый кессон и сделать так, чтобы грани были ровными, а поле совершенно гладким.

Работа кипела, не прекращаясь ни днем, ни ночью. На пространстве в 1 700 квадратных метров работали сразу по 600 человек. Инженеры и техники по восемнадцать часов не уходили с работы. Руководство дистанции пятнадцать суток не покидало постройку. Никому не хотелось уходить. Все были поглощены одним желанием, одним настроением — скорее закончить станцию, получше и покрасивее ее отделать.

Станцию «Парк культуры и отдыха» закончили в срок. Она готова. Белыми фарфоровыми плитками облицованы стены. Через каждые 7 метров их сверкающую белизну подчеркивают темнорозовые мозаичные пилястры. Внизу, вдоль обеих стен, тянется темнокоричневый мозаичный цоколь. По платформе, расположенной между путями, выстроились 44 колонны, облицованные крымским мрамором «кадыковкой» и увенчанные лепными капителями.

Над платформой высятся четыре переходных мостика. Два из них соединены в вестибюле на Чудовке, а два в вестибюле на Остоженке. Мостики покрыты красными метлахскими плитками и украшены белой лепной балюстрадой с мраморными перилами. Стены облицованы белым уральским мрамором «коелга».

Переходные мостики ведут с платформы в подходные коридоры и вестибюли. Подходные коридоры и вестибюль на Чудовке облицованы чудесным молочнобелым стеклом — марблитом.

За переходным коридором расположен кассовый зал. Это исключительно красивое помещение, облицованное серым уральским мрамором «уфалей». Посреди зала высятся четыре спаренных восьмигранных колонны, покрытые белым «коелга». Кассы отделаны полированным дубом.

Из кассового зала во внутренний вестибюль ведет облицованная серым «уфалеем» широкая лестница. Вестибюль украшен колоннами из мраморной крошки, отделанными под серый гранит. Полукруглый потолок из восьмигранных кессонов окрашен в белый и голубой цвета. Когда смотришь на него, кажется, что сквозь белые рамы кессонов видно голубое небо.

Одиннадцать месяцев строили мы эту станцию. В это время было вынуто 100 тысяч кубометров грунта, уложено 25 тысяч кубометров бетона, 1 500 квадратных метров мрамора и 200 тысяч фарфоровых плиток. Эти цифры дают понятие о той грандиозной работе, которую мы проделали, работе, выполнение которой стало возможным только потому, что весь коллектив строителей занимало одно желание — выполнить волю партии.