В чем состоит траншейный способ работ?
Там, где должны быть стены будущего тоннеля, роется вдоль линии стен траншея шириной в 2 метра и глубиной — для арбатского радиуса — в 12-15 метров. Длина траншеи находится в зависимости от того, где именно проходит траншея. На свободных участках, вдалеке от домов и подземного хозяйства — метров двенадцать. В более сложных условиях — 6 метров. Недалеко от домов — 3 метра. Рядом с домами — до полутора метров и менее.
После того как траншея вырыта, ее заполняют бетоном: это и есть часть будущей стены тоннеля.
Почему же не вырыть сразу сплошную траншею, во всю длину трассы — ведь это значительно ускорило бы процесс работы?
Представьте себе, что вы вблизи линии домов, скажем, в нескольких метрах от них, выроете сразу траншею хотя бы во всю длину данного дома. Фундамент неизбежно поползет, ибо поддерживающий его плотный грунт лишился опоры. Если же вы выроете небольшую траншею, она естественно на устойчивости дома никак не отразится. Но мало сохранить дома — надо еще выполнить работу в назначенные сроки. Поэтому такие вот маленькие траншеи одновременно роют по всей длине трассы, но не сплошной линией, а с известными промежутками. Когда эти траншеи уже заполнены бетоном, их соединяют друг с другом такими же траншеями, которые в свою очередь также заполняют бетоном.
 |
| Дом союзов в дни пуска метрополитена |
Вот эта сплошная, теперь уже во всю длину трассы траншея, заполненная бетоном, и есть одна из двух бетонных стен будущего тоннеля. Такая же стена параллельно первой строится одновременно и по другую сторону трассы.
Итак стены будущего тоннеля выведены.
Теперь можно класть перекрытие или потолок будущего тоннеля. Для этого вынимают грунт между траншеями уже готовых стен, примерно до глубины 3-5 метров, в зависимости от того, на какой глубине должно находиться под поверхностью земли перекрытие тоннеля. Когда грунт между обеими стенами вынут, на них кладется железобетонное перекрытие.
Тоннель собственно уже готов: готовы стены и потолок, но самое тело тоннеля еще заполнено грунтом. Выемка этого грунта или ядра тоннеля — дело уже совсем легкое и безопасное, оно ведется при готовых стенах и готовом перекрытии. В перекрытии через каждые 10-15 метров оставляются небольшие отверстия — люки, через которые потом и выдается грунт.
Сроки у нас, арбатцев, были крайне сжатые. Шутка ли, в течение десяти месяцев пройти тоннель длиной в 2,5 километра да еще под домами, рядом со сложным подземным хозяйством!
У нас произошел такой разговор:
— Вот скажите, к примеру, вы, — обратился я к одному из инженеров, — беретесь ли вы в течение десяти месяцев построить 70-80 метров тоннеля?
— Но почему же 80 метров… так мало…
— Значит беретесь! Отлично. На этом мы и построим организацию наших работ. Всего нам надо построить около 2 500 метров, мы разобьем всю трассу, скажем, на сорок участков и каждый участок поручим отдельному инженеру или технику. Если каждый свою задачу добросовестно выполнит, мы через десять месяцев будем иметь отлично выполненный тоннель длиной в 2,5 километра. Так?
На этом и порешили. Это было наше основное организационное мероприятие. Оно вселило в людях арбатского радиуса твердую уверенность, что со своим заданием каждый из них справится и тоннель таким образом будет окончен в срок.
Много препятствий пришлось нам побороть при выборе типа бетонного хозяйства. В этом деле мы решили «кустарничать» и отказаться от всякой гигантомании.
— Давайте построим один-два больших бетонных завода для всего радиуса! — уговаривали нас отдельные товарищи. — Этот способ дает отличные результаты.
— А известно вам, сколько времени потребует постройка этих ваших гигантов? Ведь бетон нам будет нужен уже через несколько недель!
— А мы приналяжем, возьмем стремительные темпы…
— Ну, приналяжете — построите, хоть это мало вероятно. А потом в самую горячую пору, когда без бетона хоть помирай, вы будете находиться в рабской зависимости от своевременной подачи транспорта. Не подадут во-время транспорт — останавливай работу. Нет уж, давайте лучше кустарничать.
В этом вопросе я был тверд до конца вопреки всяческим выкладкам и докладным запискам, которыми засыпали меня мои работники. Особенно горячо, помнится, настаивал на централизованном заводе главный механик радиуса инженер Я. А. Рабинович. Я не пошел даже на создание группового завода для шахт № 38-40, проект которого представил мне очень уважаемый нами, отличный работник — инженер М. Л. Либерман.
Это были бетонщики-центровики.
Но были у нас еще бетонщики-упрощенцы.
— Поставьте, — говорили они, — бетономешалку во дворе, накройте ее навесом, и пусть себе работает. На что вам сложное бетонное хозяйство?
Эти товарищи не учитывали, что зимой и в таких условиях мы получили бы совершенно негодный бетон.
Мы пошли на устройство небольших бетонных хозяйств. Для одного или двух участков строился небольшой утепленный сарай, в котором устанавливались две бетономешалки. Рядом с сараем помещался паровой котелок, который обогревал песок и гравий, шедшие на изготовление бетона, и вместе с тем отоплял самый сарай.
Постройка этого несложного бетонного хозяйства заняла у нас около месяца и должна была закончиться к 1 февраля. Таким образом в январе мы бетона почти что не клали. Это входило в мой расчет времени и меня ничуть не беспокоило.
Примерно в середине января вызывает меня по телефону тов. Абакумов:
— Что же ты, Габриель Антонович, бетона-то не кладешь?
— Такой у меня расчет, Егор Трофимович. То, что мы упустим в январе, мы с лихвой нагоним в феврале и марте. Нам надо уложить всего 140 тысяч кубометров, а январский план у нас всего 2 тысячи — меньше 1 1/2 процентов. Лучше я потеряю сейчас эти 1 1/2 процента, а зато подготовлю как следует бетонное хозяйство.
— Ерунда все это! Ты, верно, о своих сроках забываешь. Ты сейчас должен класть бетон, а то потом с этаким количеством не справишься. Тебе целый радиус доверили, а ты…
Моих резонов тов. Абакумов принять не хотел. Мы с ним в тот раз крепко поспорили, разругались. Но я решил твердо стоять на своем.
На следующий день вызвал меня по телефону Лазарь Моисеевич.
— Ну, как у вас идут работы, Габриель Антонович?
Я самым подробным образом информировал тов. Кагановича.
— Имейте в виду, вам предстоит серьезная работа. Ваш радиус запоздал с началом производства работ. Трудности у вас большие, поэтому вам следует тотчас же двинуть вперед все земляные и бетонные работы. А вы до сих пор еще к кладке бетона не приступили.
 |
| Поезд на станции «Ул. Коминтерна» |
Я еще раз заверил Лазаря Моисеевича, что ни на минуту не забываю о той ответственности, какую я принял на себя, о том доверии, которое было мне оказано. Я убежден, сказал я, что успех работы заключается в том именно подходе, который я наметил. Поэтому я не просто заверяю вас, но докажу делом уже через 2-3 недели, что перекрою неуложенный в январе бетон и обеспечу полный ход работ по бетонированию на всем радиусе.
Лазарь Моисеевич «благословил» нас на это, и мы оправдали его доверие: в феврале бетонные работы пошли у нас по всему фронту и бетон был высокого качества.
Хотя мы вели свою работу широким фронтом одновременно по всей трассе, но самый способ — мелкими траншеями — диктовал нам так называемую малую механизацию.
Механизмы на нашей трассе были по преимуществу карликового типа, но мы имели их в изобилии: строительные лебедки, электротали, вагонетки типа Коппеля, мелкие центробежные насосы. Каждому рабочему, не то что технику или инженеру, хорошо знакомы эти скромные представители обширного технического царства. Нам они сослужили службу великую. Им обязаны мы в немалой степени нашими успехами.
Любопытно отметить, как мы справились с еще одним немаловажным вопросом — вопросом проектирования.
Каждый отдел Метропроекта — проектной организации Метростроя — работал не комплексно, а функционально. К примеру, если ему надо было спроектировать копер, то один отдел проектировал самый копер, а подъемное устройство к нему проектировал другой отдел.
Приходилось вступать в переговоры со всеми отделами, чтобы решить иной раз какой-нибудь мелкий вопрос, спроектировать какую-нибудь техническую пустяковину.
Мы добились, что специально для руководства проектированием арбатского радиуса был выделен инженер Хмельницкий и работа была организована не по функциональному, а по комплексному методу. Это имело значительное влияние на успешность нашей работы, что признали впоследствии и люди, когда-то категорически против этой меры возражавшие и приводившие против нее «сокрушительные» аргументы.
Управление Метростроя находилось на Ильинке, и по принятому статуту главному инженеру радиуса полагалось управлять именно оттуда. Но при этих ударных задачах, которые были поставлены Московским комитетом перед Арбатом, эта система была мало целесообразна. На одном из очередных технических совещаний в Московском комитете тов. Каганович предложил мне со всей моей оперативной группой перебраться непосредственно на трассу. Это была правильная мера. Повысилась четкость работы, глупостей на местах стали делать меньше, меньше стало неожиданных технических сюрпризов, вообще говоря, неизбежных в таком большом хозяйстве и при таких темпах.
