В наших условиях создание безопасной обстановки для работы было очень трудным делом. Тысячи рабочих, пришедших к нам, не были знакомы с техникой метростроения, с подземной работой. Самое строительство проходило на узких площадках, стесненных уличным движением. Надо было охранять не только самих работающих на Метрострое, но и граждан, находящихся на поверхности Москвы.
Классовые враги и просто обыватели выдумывали про нас разные небылицы. Когда случился пожар на 12-й шахте, распространили слухи, что там погибло много людей. Говорили, что в шахте осталась целая смена. А ведь у нас строительство прошло на редкость благополучно.
На Метрострое не было серьезных аварий и обвалов. Если на строительстве имели место несчастные случаи, то они в большинстве были вызваны причинами, не имеющими отношения к технике горного дела, к подземным работам. Такие случаи были в большинстве своем следствием неисправного состояния городского электрохозяйства, излишней удали и лихачества самих рабочих, недостаточного внимания отдельных хозяйственных и профсоюзных организаций. Но травматизм на Метрострое равнялся примерно днепростроевскому и был ниже травматизма в каменноугольной промышленности.
В борьбе за технику безопасности профорганизация опиралась на актив общественных инспекторов труда, избранных на всех шахтах и дистанциях. 261 общественный инспектор, прослушавшие специальные курсы, следили за безопасностью метростроевцев.
В одном только 1934 году на улучшение охраны труда и технику безопасности было израсходовано свыше 750 тысяч рублей. Эти средства позволили намного улучшить условия труда, добиться высокой техники безопасности.
Полтора года назад весь Метрострой обслуживали небольшая амбулатория в Лоси и два-три здравпункта на предприятиях. Профорганизация добилась в Моссовете передачи Метрострою помещения диспансера № 4 в Сокольниках. Теперь это четырехэтажное здание является здравницей рабочих Метростроя. Там есть 55 оборудованных кабинетов, широко применяются физиотерапия, водолечение и ингаляция.
Центральная поликлиника организовала широкую сеть медпомощи. При каждой шахте и дистанции, при крупных объектах (депо, мастерская, завод), при городках были созданы здравпункты. Крупные городки, как Лось, имеют свои амбулатории. Для улучшения обслуживания рабочих и приближения медпомощи к производству на всех крупных шахтах были организованы подземные здравпункты.
Медико-санитарное управление и работники медицинской сети провели большую работу по санитарному обслуживанию бараков, детских садов, яслей, столовых, а также по санаторно-курортному отбору рабочих Метростроя.
В конце 1933 года мы при постройкоме Метростроя организовали страховую кассу, а при всех шахтах и дистанциях — выплатные пункты. Это сразу улучшило обслуживание рабочих Метростроя, так как приблизило аппарат соцстраха непосредственно к производству.
На средства соцстраха мы арендовали двухнедельный и однодневный дома отдыха на станции «Правда». Ежедневно 300 метростроевцев проводили свой выходной день в доме отдыха Зеленого города.
 |
| Кассовый зал станции «Комсомольская площадь» |
Многих рабочих профорганизация Метростроя посылала на курорты и в санатории. Детей рабочих летом вывозили на дачи. Многих детей послали в пионерский лагерь «Артек» на Южный берег Крыма.
По решению ВЦСПС в 1934 году для помощи нуждающимся членам союза постройком организовал кассу взаимопомощи особого типа. Эта касса помогла сотням рабочих Метростроя. Помогали не только деньгами. Свыше 50 тысяч рублей из средств кассы было истрачено на покупку мебели для квартир и комнат рабочих-ударников. Многим рабочим касса взаимопомощи приобрела путевки на курорты и в санатории.
Касса помогала многосемейным рабочим, платила за содержание их детей в детсадах и в лесной школе, покупала детям обувь, выдавала безвозвратные ссуды.
Разрешая все сложные технические и организационные вопросы строительства метрополитена, руководя московской организацией большевиков, занимаясь многими другими делами, Лазарь Моисеевич находил время интересоваться здоровьем больного рабочего, помнил о том, что ударнику 9-й шахты нужна комната, следил за качеством обедов в столовых. Тов. Каганович учил профработников Метростроя внимательно относиться к нуждам рабочих, помнить, что забота об улучшении материально-бытового обслуживания — это почетное дело для каждого большевика.
По предложению Лазаря Моисеевича мы посылали наших уполномоченных на дом к больным рабочим и вместе с шахтными партийными и профсоюзными организациями помогали им и деньгами и вещами.
Больного рабочего шахты № 36-37 Сотрутдинова посетил уполномоченный кассы. Он нашел, что Сотрутдинов в тяжелом материальном положении, и касса купила его детям два пальто, две пары обуви, выдала ссуду в 200 рублей. Лучшему ударнику шахты № 9-9-бис Шейхутдинову и иностранному рабочему Мееру купили мебель, кровать, стол, стулья.
Мы все время стремились удовлетворять нужды и запросы метростроевцев, создать им благоприятные условия работы. Всей нашей работой руководила парторганизация строительства, парторг тов. Старостин. И если мы добились этого, если наши рабочие жили в хороших, благоустроенных и обставленных жилищах, если они хорошо питались, одевались и отдыхали, если их хорошо лечили, то этим мы прежде всего обязаны партийному руководству, Московскому комитету партии, его руководителям — товарищам Кагановичу и Хрущеву. Они учили нас заботиться о людях, они повседневно проверяли нашу работу, помогали нам исправлять наши ошибки.
70 тысяч человек строили московский метрополитен. Среди этих 70 тысяч были высококвалифицированные рабочие московских фабрик и заводов, вчерашние токари и слесари, ткачи и химики. Были работники учреждений — экономисты и бухгалтеры, библиотекари и сотрудники газет. Были шахтеры из Донбасса и Подмосковного бассейна. Были колхозники с Украины и Урала, из Сибири и Башкирии. Были русские и татары, казаки и евреи, немцы и чехи.
Многие из них не знали по-русски, многие впервые попали в город. И всю эту разноязыкую, различную по культурному уровню массу надо было обслужить, развлечь после тяжелой работы, иногда обучить простой грамоте. Это была очень большая работа.
Нужен был очень чуткий подход к каждому отдельному человеку, требовалась диференцированная культмассовая работа применительно к уровню многочисленных по составу групп рабочих.
Мы обслуживали своих рабочих непосредственно на месте работы, на шахтах и дистанциях. Но основную работу мы проводили в городках, где находилось большинство строителей. В этих городках были организованы клубы, культбазы, красные уголки в общежитиях.
Много сделали для культурного роста рабочих культбазы. Они продолжали в общежитиях начатую на производстве культмассовую работу. Работа эта давала прекрасные результаты.
Культбаза № 6 в Лужнецком городке повела борьбу за культурного, грамотного, политически сознательного рабочего-метростроевца. И добилась значительных успехов. На примере отдельных людей было видно, как растет весь коллектив.
Рабочий Синцов с шахты № 33 на производстве работал хорошо. Но в общественной жизни шахты он не принимал никакого участия. После работы он сейчас же уходил домой. Ни собрания, ни кружки, ни учеба его не интересовали. Тогда им занялась культ-база. К бараку, где жил Синцов, прикрепили педагога, много раз с ним беседовали. Исподволь, понемногу Синцова приучали вначале слушать читку газет, а потом и читать самостоятельно. Теперь Синцов уже учится на рабфаке и идет там одним из первых.
Пичужкина приехала на Метрострой совсем неграмотной. Теперь .она читает Пушкина, Лермонтова. Конечно культбаза одна не могла бы много сделать. Ей много помогали активисты из числа самих рабочих, живущих в бараках, главным образом комсомольцы. Эти «комнатные» организаторы проделали очень большую работу. Они приучали живущих с ними выписывать газеты, сами приносили эти газеты и раскладывали их по кроватям. Они следили за чистотой в комнатах, боролись с некультурностью и хулиганством.
В итоге этой работы очень многие рабочие серьезно взялись за учебу, поступили на рабфаки. Некоторые уже окончили рабфак и перешли в высшие учебные заведения.
Воспитывая своих рабочих, мы помнили и об их семьях. С женами и детьми метростроевцев также провели большую работу и провели успешно.
Когда рабочий Дмитриенко приехал на строительство, жена его была неграмотной. Об учебе она и слышать не хотела. А теперь она уже окончила ликбез, читает и пишет, участвует в общественной работе.
Семья Линковых также вначале ничем не интересовалась, жила, не выходя из комнаты. А теперь мать активно борется за чистоту в бараках, обе дочери, приехавшие на стройку неграмотными, успешно учатся, одна кончает планерную школу. Вся семья — активные общественники, непременные участники всех массовых мероприятий.
Бывший пьяница и дебошир Кузнецов теперь учится на втором курсе рабфака, посещает литкружок. Его часто можно видеть в читальне. Другой рабочий Шелякин, который тоже не отличался примерным поведением, теперь пишет стихи, которые печатают в газете, участвует в работе драмкружка и много учится, чтобы поступить на рабфак.
Так Метрострой воспитывал людей, превращал их из неграмотных, забитых, некультурных, иногда и хулиганов в передовых строителей социализма.
Наиболее ответственным участком была работа с представителями национальных меньшинств и иностранцами: это были группы, очень резко отличавшиеся от остальных рабочих.
Националы в большинстве были малограмотные, отсталые люди. Иностранцы, наоборот, отличались высокой культурной, технической и общей грамотностью. Общим у обеих групп было лишь незнание русского языка.
Больше всего националов было на 1-й дистанции и шахте № 6-бис. Жили они все вместе в Калужском городке и на Лоси. Это немного облегчило работу. К баракам прикрепили специальных беседчиков, читчиков газет, руководителей кружков и педагогов. Эти люди ежедневно посещали бараки, вели беседы, понемногу ликвидировали общую и политическую неграмотность. В итоге мы добились очень больших успехов. К концу строительства все националы были поголовно грамотны, все стали ударниками. Большинство из них получило значки похода им. Кагановича.
Труднее было работать с иностранными рабочими. Они в большинстве были бригадирами на производстве, работали хорошо, но руководить русскими товарищами не могли из-за незнания языка. Объяснялись жестами и мимикой. Поэтому первой нашей задачей было организовать для них школу русского языка.
Эту школу организовали при «Доме ударника метро», где жило большинство иностранцев. Посещалась школа хорошо, занятия проходили очень успешно. Вскоре большинство иностранных рабочих научилось объясняться по-русски.
Иностранцы много работали и над пополнением своих технических знаний. Почти все они сдали технические экзамены на «хорошо» и «отлично». Работали они также хорошо. И перед нами встала задача создать для них обстановку хорошего отдыха.
Тут же в «Доме ударника» организовали красный уголок. В этот уголок провели радио, поставили пианино, создали библиотечку из иностранных книг. И вскоре этот уголок стал любимым местом отдыха всех иностранцев-рабочих Метростроя. Здесь они ежевечерне собирались, читали, играли в шахматы. При уголке организовался югославский оркестр, который пользовался большим успехом на строительстве. Многие из иностранцев, изучив русский язык, поступили во втузы и рабфаки, другие продолжали учебу дома, пользуясь помощью выделенных нами педагогов. И почти все они активно участвовали в производственной и общественной жизни коллектива Метростроя…
Тринадцать клубов имеет сейчас Метрострой. Вокруг этих клубов широко развернулась рабочая самодеятельность. Всевозможные кружки — музыкальные, драматические, хоровые, балетные — были созданы из числа метростроевцев. В этих кружках росли и воспитывались свои певцы и музыканты, танцоры и поэты. Многие из них уже переросли рамки кружков и учатся — кто в музыкальном техникуме, кто в театральной школе.
Метростроевцы имеют свой симфонический оркестр, югославский струнный ансамбль, русский и татарский хоры, хореографический коллектив, оркестр баянистов. А одиночек — певцов, музыкантов, танцоров — на Метрострое насчитывается свыше полутора тысяч.
Но одно только самодеятельное искусство не удовлетворяло людей. Они требовали высококвалифицированной музыки, полноценного театрального зрелища. И слова Лазаря Моисеевича о том, что метро строит вся Москва, нашли свое отражение и в культурной работе.
Все театры Москвы организовали шефство над городками и шахтами Метростроя. Работники театров приходили в общежития, спускались в шахты, посещали столовые. Они устраивали специальные спектакли для метростроевцев, давали концерты. 109 спектаклей были организованы для метростроевцев, 135 концертов и литературных выступлений. 50 тысяч мест было кроме того предоставлено лучшим ударникам Метростроя. И теперь нет на метро ни одного рабочего, который не побывал бы по нескольку раз в театре, не говоря уже о кино.
Кино было в каждом городке. Почти ежедневно там демонстрировали картины. А кроме того каждая шахта, каждая дистанция были прикреплены к кинотеатрам, в которых метростроевцам были отведены специальные места.
Культурное обслуживание не ограничивалось одними зрелищами. Большинство метростроевцев — молодежь, бодрый и энергичный народ. Им нужна была физкультура, и эту физкультуру мы организовали.
Вначале на всем строительстве насчитывалось всего 50-60 значкистов ГТО. Людей, выявивших себя в какой-либо области спорта, было и того меньше. Но уже летом 1933 года в физкультурном параде участвовали 400 человек. А зимой 1933/34 года 3 000 человек сдали нормы ГТО по лыжам. В физкультурном параде 1934 года в колонне Метростроя шагали 2 500 человек. За прекрасную подготовку и отличное прохождение через Красную площадь коллектив Метростроя получил от президиума МГСПС первую премию — 10 тысяч рублей.
Велосипедные пробеги, футбольные и волейбольные матчи стали неотъемлемой частью отдыха метростроевцев. На Метрострое были организованы школы по всем видам спорта — боксу, борьбе, гирям, плаванию, лыжам, гимнастике. Спортсмены-метростроевцы заняли не последнее место среди спортсменов Москвы. И вместо полусотни значкистов ГТО, которые были на строительстве всего лишь год-полтора назад, теперь на Метрострое уже насчитывается их больше трех тысяч.
Но гордостью Метростроя справедливо является планерный, парашютный и летный спорт. Это дело занимает значительное место в системе физкультурного воспитания. Помимо летной школы, которая готовит пилотов без отрыва от производства, есть свои планерная и парашютная школы и ряд кружков непосредственно на шахтах и дистанциях.
В летной школе учатся 91 человек. Все это рабочие-проходчики, бетонщики, изолировщики — лучшие ударники, имеющие значки похода им. Кагановича. В школе есть и две женских группы.
Всего охвачено авиационной работой до 500 человек.
Летная школа лучше всего характеризует рост людей Метростроя. Многие из них, которые пришли на строительство малограмотными, сейчас успешно учатся авиации, обещают стать хорошими пилотами.
Таков например плотник Белик, который является одним из лучших учеников летного дела. Кроме теории и практики летного дела с каждым учлетом в школе проводят большую воспитательную работу.
Интересны рассказы самих метростроевцев-учлетов.
Тов. Казина, шофер Метростроя, рассказывает:
«Я давно хотела летать, была членом „Динамо“, хотела попасть в школу, но меня не приняли. Когда я услышала, что на Метрострое организована летная школа, я поспешила в нее записаться.
Вначале мне показалось, что я никогда не сумею освоить технику летания. Было страшно думать, что находишься так далеко от земли. А когда я сама взяла ручку, то забыла, что до земли несколько сот метров. Теперь у меня уже есть пять летных часов. Я умею делать самостоятельно взлет, мелкие и более глубокие виражи, спираль, ввод и вывод из штопора».
Учлет Трусова пришла на метро с фабрики «Красная заря» добровольно в счет 10 тысяч. Вначале ее поставили землекопом-проходчиком, но к концу первого же дня выделили бригадиром женской бригады. Землекопом она работала три месяца. Потом ее выдвинули на изоляцию. Она была группоргом мужской бригады. Ее бригада сдала техэкзамен на «отлично».
В августе 1934 года на шахте был организован кружок планеристов. Трусова очень хотела учиться в этом кружке, но времени не было: станцию заканчивали и работали по нескольку смен подряд.
В летную школу Трусова пришла в ноябре, когда объявили набор. Была рекомендована комсомольской ячейкой. Вначале изучали планер. Будущие пилоты выезжали в Лось, где летали на планерах. Прошли три упражнения, которые Трусова сдала на «хорошо». Потом учлетов отправили в лагери. Там вначале было трудно. Метростроевцы не привыкли к военной дисциплине. Но настроение у всех было бодрое. Новое дело всех захватывало. Первый полет оставил у Трусовой большое впечатление. Ей было очень страшно, когда машина набирала высоту. Казалось, что она никогда не научится управлять самолетом. А сейчас она уже умеет вести машину без кренов, самостоятельно взлетает. Летала уже двадцать пять раз.
Так метростроевцы, овладевшие недрами земли, теперь овладевают воздухом. К осени 1935 года коллектив Метростроя даст сотню обученных пилотов.
