Матросов приехал на Метрострой подработать. Самое строительство его мало интересовало. Если он оставался по две смены в шахте, то только для того, чтобы побольше получить.
На свое пребывание на метро он смотрел как на временную повинность. Поскорее отбыть ее, побольше получить денег и уехать. Обстановка, бытовые условия его не занимали. Чисто в бараке или грязно, холодно или тепло — все это не слишком трогало Матросова. Ведь барак — это тоже временное явление, не век же жить в этом бараке!..
Приходя в общежитие, Матросов, как был, в спецовке, в грязных сапогах укладывался на кровать. А когда ему говорили, что это некультурно и вредно для здоровья, Матросов отвечал насмешкой.
Булгакова поступила уборщицей в метростроевский барак только потому, что ей негде было жить. Работала с прохладцей. Прогуляется с шваброй по общежитиям, глянет на часы и — поминай, как звали…
Таких, как Матросов и Булгакова, на Метрострой приходило много. Они еще не имели самых элементарных культурных навыков.
Так было вначале.
Но вместе с этими людьми приходили и другие. Это были комсомольцы, ударники крупнейших предприятий Москвы, ребята с культурными привычками и большими требованиями. Эти привыкли спать на чистом белье, привыкли, чтобы белье это почаще меняли. Они не хотели стоять в очередях за обедом, понимали толк и во вкусной пище, и в интересной книжке, и в хорошем спектакле.
Таких людей было много, и они начали задавать тон на строительстве. Они хорошо работали и требовали хорошего обслуживания. И с их приходом началась на строительстве борьба за хорошие, достойные строителей лучшего в мире метрополитена материально-бытовые условия. Но борьба эта давалась очень тяжело. Число рабочих на строительстве все время росло, а сеть бытовых учреждений за этим ростом не поспевала.
Наиболее узким местом оказалось жилье. Вначале планового строительства не было. Шахты и дистанции покупали у московских организаций отдельные бараки и жилые строения, и в них вселяли рабочих.
Быстрое развертывание строительства, рост числа рабочих застали метростроевские организации врасплох. Жилья нехватало. В комнаты, рассчитанные на пять-семь человек, приходилось вселять по десять-двенадцать. Не было кроватей. Их заменили деревянные топчаны, покрытые мешками. Ремонт осенью 1933 года был сделан наспех. Уже в октябре и ноябре пришлось все переделывать, засыпать стены, заботиться прежде всего о тепле. Бараки были не оборудованы. Постельные принадлежности менялись неаккуратно. Не работали сушилки. Развелись клопы.
В июле 1934 года бюро Московского комитета партии и Лазарь Моисеевич потребовали от треугольника строительства коренного улучшения культурно-бытового обслуживания рабочих. С этого момента на Метрострое началась по-настоящему борьба за культурный быт. Шахты и дистанции взялись за превращение бараков в культурные общежития. Летом и осенью 1934 года капитально отремонтировали все бараки, оштукатурили их внутри и снаружи. Топчаны всюду заменили железными кроватями с чистым постельным бельем. В очень многих комнатах уже можно найти гардеробы, зеркала, коврики, настольные лампы, занавески. Вчерашние запущенные бараки превратились в чистые и культурные общежития.
Комсомолец Макаров рассказывает:
«В октябре 1933 года наше общежитие выглядело совсем по-иному. Это был обычный неоштукатуренный барак, в котором помещались 100 рабочих: холостые и семейные, молодежь и взрослые, люди с различным развитием и образованием жили вместе. В общих комнатах не было никакой обстановки. Деревянные топчаны, среди которых случайно затесалось несколько железных кроватей, некрашеные тумбочки и две-три табуретки — такова была наша мебель.
Но если бы тогда и обставили комнаты культурно, то вряд ли можно было бы поручиться за целость обстановки. Ведь вместе с комсомольцами и старыми рабочими, пришедшими с московских фабрик и заводов, на строительстве метрополитена работали и отсталые люди, которые еще не привыкли к культурно обставленному жилью, не научились ценить чистоту и удобство. Уменье беречь и сохранять вещи — пришло не сразу.
Комсомольскому активу, партийным и профсоюзным организациям пришлось долго бороться за это.
Мы долго боролись, пока отучили комсомольца Савушкина ложиться в кровать в грязной спецовке и сапогах. Он — и другие с ним — упорно сопротивлялись и называли наши требования „интеллигентскими“. Скандалов и неприятностей на этой почве было немало. Люди обижались друг на друга, ругались, на зло вели себя некультурно. Я и о себе вспоминаю, и, прямо скажу, стыдно мне делается. Волосы длинные, спецовка постоянно грязная.
Партийная и профсоюзная организации шахты вначале не интересовались тем, что происходит в бараках, почти не заглядывали в них. Но вдруг, словно по волшебству, в бараках все переменилось. Наш барак № 7, который в конце 1933 года считали наихудшим, в течение 1934 года стал неузнаваемым. Я думаю, что тут не обошлось без вмешательства Московского комитета партии и самого Лазаря Моисеевича.
Очевидно он крепко нажал на кого следует. И в начале 1934 года постройком заставил все шахтные комитеты, в том числе и наш, серьезно заняться ремонтом бараков, их оборудованием и массовой работой в них.
Это помогло. В 1934 году мы соревновались уже не только в шахте, на выемку грунта и укладку бетона, но и в бараке — за чистоту, на лучшую комнату. В этом соревновании нам много помог „Ударник Метростроя“, который организовал выезды и широко освещал наше соревнование.
Много пришлось поработать, чтобы сделать наш барак культурным. Было за это время все — и хорошее и плохое. Радовались мы каждому новому достижению, а иногда и носы вешали. Огорчали нас неудачи. Мы ведь хотели сделать все и лучше и скорей. Но своего мы добились. Теперь наши ребята, когда их спрашивают о том, где они живут, с гордостью отвечают:
— В седьмом!..
Эта гордость имеет основания. Седьмой барак — один из лучших. Это не барак даже, а общежитие № 7 Лужнецкого городка.
Вместо шести у нас уже девятнадцать комнат. В пятнадцати живут семейные, а в остальных четырех — холостые.
О топчанах мы уже забыли. Ни одного в бараке не осталось. Всюду железные кровати — одна к одной. Но кроватями нас уже не удивишь. У нас и тумбочки у каждой кровати, и стулья венские, и этажерки для книг. У нас есть и люстры вместо прежних запыленных лампочек на узловатом шнурке и гардины вместо газет на окнах, около кроватей коврики, для одежды гардеробы. Во всех комнатах радио, зеркала, встречаются и патефоны.
В городке нашем провели водопровод и канализацию, озеленили кругом. Есть сейчас детский сад на 50 детей, и очень неплохой сад — есть что показать. Мы имеем свою прачечную, общую плиту, буфет, военно-учебный пункт, клуб, тир, физкультурные площадки, парикмахерскую. Все как полагается. И портить вещи или хулиганить в городке теперь уже никто не позволит.
 |
| Перрон станции „Комсомольская площадь“ |
Да и люди все стали другими.
Куда ни ткни пальцем, всегда в активиста попадешь: тут тебе бригадир, там десятник. Тот по партийной работе организатор, этот комсорг. Много профсоюзных добровольцев. Лучше все жить стали. Время свое ценить научились. Титков например, штукатур с шахты 12-й, с работы на такси приезжает.
— Мне, говорит, так выгоднее, чем на трамвае. У меня времени мало…
А ведь когда он полтора года назад в Москву приехал, так он к трамваю близко подойти боялся…»
Превращению бараков в культурные общежития значительно помогло социалистическое соревнование, развернутое между отдельными объектами. Городки соревновались с городками, бараки с бараками, даже комнаты между собой. В этом соревновании росли уборщицы, коменданты бараков работали по-ударному. Лучшие из них получили значки похода им. Лазаря Моисеевича Кагановича. Среди них начальники городков товарищи Медзиховский, Ермолаев, коменданты бараков Бешенцев и Маринкова, уборщица Сереброва.
При ремонте бараков применяли все формы социалистического соревнования. Плохо проходил ремонт на Луговой, туда поехала буксирная бригада Несвижского городка. Трудно было на Лоси, и начальник городка отправился туда вместе с бригадами ремонтных рабочих. За барак, за чистоту в нем, за ремонт, за культурно-политическую работу отвечала шахта, ее хозяйственные, профсоюзные, комсомольские и партийные организации.
Особенно много внимания уделяли баракам шахта № 10-11 (заместитель начальника Золотов), шахта № 13-14 (заместитель начальника Шухман), шахта № 7-8, 2-я дистанция. Бараки этих шахт раньше других были превращены в культурные общежития.
Но это давалось нелегко. Приходилось ожесточенно драться и против некультурности и против формального отношения к работе в бараках. Ведь были случаи, когда в бараках вешали на окна чистые занавески, подвешивали люстру, ставили зеркало, а под кроватями лежали груды сору, на кроватях грязное, месяцами не сменяемое постельное белье. Бывало и так, что шахты превращали один барак в образцовый, а остальные оставляли в прежнем состоянии. Бороться со всем этим было нелегко. Многие не понимали, что между культурным жилищем и борьбой за выполнение стройфинплана связь очень тесная и что от чистоты жилья зависит очень часто качество кладки бетона. И этих людей приходилось тогда вразумлять по-другому. Начальника ремонтно-строительной конторы Кохановского, заместителя начальника 6-й дистанции Бахтиарова за бюрократическое и невнимательное отношение к рабочим жилищам привлекли к ответственности.
Наши городки стали сейчас неузнаваемы. В Несвижском городке например, на месте бывших бараков в шесть месяцев был создан прекрасный благоустроенный городок. Все здания тщательно отремонтированы, утеплены. Некоторые перестроены заново. Всюду стены оштукатурены и снаружи и внутри, хорошо выбелены. Полы окрашены.
Выстроены столовая, медицинский пункт, прачечная, санпропускник, красный уголок, открыта библиотека. Устроен великолепный детский сад. Есть камера для хранения вещей. Открыта парикмахерская. Весь городок озеленен и радиофицирован.
Для обитателей лефортовских бараков зима 1933-34 года была тяжелой. Бараки не были оштукатурены, в окнах нехватало стекол. Натопить общежития никак не удавалось. А в комнатах развелась грязь. Весны все жильцы ждали с нетерпением.
Когда треугольник шахты № 7-8 приехал в бараки, чтобы наметить, какой ремонт сделать к 1 мая, жильцы зашевелились. По комнатам и кухням пошли разговоры:
— Хоть бы поскорей с грязью разделаться, от клопов избавиться… Даже не верили, что положение изменится:
— Много тут комиссий ходит, а толку чуть…-говорила уборщица Куликова. — я вот пятый год работаю. Сколько за это время народу попеременилось, сколько актов написали…
Но когда сразу после посещения треугольника привезли фанеру и мел для ремонта, а в бараках появились чистые простыни и наволочки, настроение поднялось. Люди приходили в партийный комитет, в шахтком, спрашивали о ремонте, о сроках его:
— Всем ли будут клеить обои? Поставят ли радио? Эти вопросы волновали каждого.
Партийный комитет и шахтком утвердили план ремонта. Вначале решили ограничиться одной побелкой. Но когда несколько комнат побелили, оказалось, что вид у них далеко не привлекательный. Созвали совещание, пригласили уборщиц, кой-кого из рабочих.
На совещании решили обить стены фанерой и оклеить обоями. К ремонту привлекли жильцов. Многие рабочие обязались сами клеить обои. Работа началась. К 1 мая бараки приняли нарядный, праздничный вид.
Но когда в середине мая кто-то из руководства приехал в бараки, он увидел, что обои уже обвисают, а за ними гнездятся клопы.
Ремонт никуда не годился. Надо было ремонтировать наново.
Поднять капитальный ремонт в бараках — было очень трудным делом. Нужно было много материалов, времени, а, главное, рабочей силы.
Было решено привлечь самих жильцов, тем более что в «Правде» в эти дни широко освещался опыт шахтеров Донбасса, боровшихся за образцовое жилище. Объявили конкурс на лучший ремонт, установили премии лучшему штукатуру, маляру, домохозяйке, уборщице, коменданту, активисту барачного совета. Собрали жильцов, рассказали им о ремонте.
Рабочие включились в работу, работали по-ударному. Уборщицы Куликова, Дорофеева, домохозяйки Шувалова, Уразаева, рабочие Махаров, Бесперстых, Байков, председатель барачного совета Скрипник — все они мыли, белили, чистили.
 |
| Распределительный зал станции «Комсомольская площадь» |
И лефортовские бараки превратились в жилища, достойные строителей метро…
Много нам помогла здесь печать. Редакция газеты «Ударник Метростроя» и постройком проводили смотр городков и бараков. Этот смотр заставил людей подтянуться. Теперь уже целые городки являются образцовыми. Это городок им. Ворошилова на Лоси, Несвижский городок, который почти все время держал красное знамя.
Ремонт бараков закончился в ноябре. Постройкому и редакции «Ударник Метростроя» пришлось провести большую работу, чтобы своевременно закончить ремонт. Хорошо помогали и сами обитатели бараков.
Бараки шахты № 47-48 были в очень плохом состоянии, хотя и находились в образцовом Лужнецком городке. Рабочие, живущие в этих бараках, обратились с письмом в редакцию «Ударник Метростроя». Они просили помочь им ускорить ремонт и оборудование общежитии. Письмо было опубликовано в газете.
Заместитель начальника шахты № 47-48 Дубихин выехал в городок. В течение нескольких дней запущенные бараки были отремонтированы и оборудованы.
Общежития шахты № 18-18-бис в Лихоборах были одними из худших. После того как газета об этом сообщила, президиум постройкома вынес выговор председателю шахткома шахты № 18-18-бис и предложил немедленно улучшить оборудование общежитий. Руководство шахты № 18-18-бис исправило свою ошибку. Рабочие шахты, проживающие в Лихоборах, прислали письмо, в котором благодарили редакцию за то, что она помогла им сделать общежития культурными.
Газета не ограничилась только помещением материала. Она проводила и массовую работу. В июле на Луговой (городок Метростроя № 2) был произведен вечерний рабкоровский налет на общежития. Бригады обнаружили ряд товарищей, которые на чистой хорошей кровати спали в ботинках, костюмах, а иногда и в спецовках. Спящим оставили записки на кровати или на тумбочках около кровати, что в следующий раз их сфотографируют. Эти записки помогли. Старшие по комнате после рассказывали, что, получив такие записки, люди больше не ложились на кровать в ботинках.
Хорошо боролись с некультурным поведением и стенные газеты. Газета барака № 6 в Несвижском городке очень много места уделяла поведению отдельных жильцов.
В комнатах барака № 6 стены были голые, в тумбочках — грязь и беспорядок, хотя сами хозяева этих тумбочек ежедневно чистили зубы, мылись после работы, одевали чистые костюмы и галстуки. А в тумбочках грязное белье лежало вместе с хлебом, ботинки рядом с капустой. Рабкоры стенгазеты провели налет на тумбочки. Ребята вначале обиделись, но потом поняли, что порядок нужен и в тумбочках, и стали более аккуратными.
После окончания ремонта был объявлен конкурс на лучшее культурное общежитие. В своих письмах рабочие уже выставляли новые требования. Если в мае и июле люди жаловались на то, что текут крыши, что много клопов, что побиты стекла, то теперь были недовольны тем, что в общежитии не совсем чисто, нет занавесок, нет музыкальных инструментов, что наволочки не белые, а цветные, что нет массово-воспитательной работы.
Первое место в конкурсе на лучшее общежитие заняли Несвижский городок, Лось и Мазутная. Бараки Несвижского городка превратились в культурные общежития. В них уютно, светло, чисто, все комнаты радиофицированы, много книг. Видно, что здесь люди уже живут культурно, что запросы их значительно выросли.
Метрострой имеет сейчас 476 бараков. Управление строительства отпустило на переоборудование и культурно-бытовое строительство в городках много денег. В Лоси замостили дороги, построили новую школу, расширили магазин, капитально переоборудовали столовую, детясли и детсад. В городке Ростокино мы построили новый магазин. В городке Мазутная открыли новый магазин, провели водопровод и канализацию. В Черкизове выстроили баню и столовую. Кроме того в Лоси и Черкизове выстроили много новых стандартных домов для ударников Метростроя с высокими потолками, большими окнами, всеми удобствами.
Всю работу по приведению общежитии в порядок мы строили, опираясь на самодеятельность рабочих, живущих в этих общежитиях. Во всех бараках были организованы барачные советы, которые проверяли ход ремонта и обслуживание рабочих строителей. Были выделены общественные инспекторы по качеству ремонта в бараках, собирались специальные культбытовые конференции рабочих. Эти конференции обсуждали все недочеты материально-бытового обслуживания рабочих, а, главное, критиковали самих живущих в бараках. На культурно-бытовой конференции рабочих шахты № 7-8 рабочие .резко критиковали за несоблюдение правил общежития живущих здесь товарищей. Они говорили:
— Возьмите Лефортово. Там наша работница Чурствинова в седьмом бараке, в комнате № 12, хранит под кроватью кучи грязного белья, тряпки, посуду, флаконы. Разве можно при таком отношении к жилью соблюдать чистоту?
— А рабочий Годунов, — выступал другой, —в четвертом бараке загадил всю комнату. Бросает мусор в комнате, не раздеваясь, ложится в постель.
После таких выступлений люди исправлялись и становились опрятней и сами уже следили за улучшением своих жилищ. Десятки рабочих-активистов выросли в борьбе за переустройство жилища.
Много помог улучшению жилищ конкурс на лучший барак, объявленный постройкомом. Об этом конкурсе рассказывает культработник шахты № 7-8:
«Когда читали условия конкурса на собрании жильцов 19-го барака, кое-кто не прочь был посмеяться. Люди говорили:
— Ну вот еще! Конкурс выдумали. И так хлопот полон рот!..
Но эти разговоры быстро смолкли. Перспектива жить в чистых, хорошо оборудованных комнатах привлекала всех. Тут же на собрании организовали соревнование между комнатами, вызвали на соревнование другой барак.
В это соревнование включились все. Даже старик-сторож Товстенчук и тот принес свое обязательство. Он обещал охранять стройматериалы, беречь имущество жильцов, выровнять площадку в детском саду и многое другое…»
Рабочие активно участвовали в благоустройстве всех метростроевских городков. Совет содействия в Филях потребовал переделки отремонтированной крыши, которая протекала. В бараке № 25 в Лоси жильцы выявили, что цоколь вокруг барака был засыпан опилками только наполовину. Там же в Лоси по настоянию жильцов сняли за бездействие начальника городка Рожкова.
Таких примеров можно привести очень много. Общественность шахт помогала улучшать бараки, рабочие сами помогали ремонтировать, и в итоге мы получили благоустроенные и культурные жилища.
