В комитете комсомола Егорычеву сказали:
— Будешь работать кессонщиком под сжатым воздухом. Что такое кессон — Егорычев не знал. Кто-то из ребят сказал, что это закрытый ящик, в котором работают под водой, что там много перегородок и люди проходят из одного отделения в другое.
Сразу Егорычев в кессон не попал. Месяц пришлось поработать на поверхности — рыть котлованы. За это время услышал и узнал многое.
Старики-кессонщики ребят принимали плохо. Они считали свою профессию сложной и трудной. То, что эту работу поручали «молокососам», задевало их. Поэтому они не пропускали случая поиздеваться над ребятами.
Комсомольцу Суховеркову один из кессонщиков сказал:
— Когда придешь шлюзоваться, бери с собой конфет. Как начнет на уши давить, ты и глотай их. Легче будет.
Суховерков поверил, сказал и другим ребятам. На смену комсомольцы пришли с кульками. Только закрыли дверь, кессонщик сразу открыл кран на полное давление. В ушах у ребят закололо. Они набили рты конфетами, а кессонщики — ну хохотать…
Такое отношение старых кессонщиков Егорычев испытал и на себе. Когда он впервые вошел в аппарат, там уж был кессонщик Сорокин. Сорокин был пьян. Егорычев возмутился. Пригрозил рассказать сменному инженеру. В отместку Сорокин, когда Егорычев спускался вниз но лестнице, пустил ему вслед бадью. Егорычев еле успел увернуться. Еще немного — и тяжелая бадья сорвала бы его вниз.
Так началась кессонная «карьера» Егорычева…
Соседов пришел на Метрострой опытным кессонщиком-мостовиком. Среди кессонщиков он был единственным комсомольцем и кандидатом партии. Его поставили бригадиром. Бригаду себе он подобрал из десятитысячников. Взял и Егорычева.
Сразу же Соседов начал учить своих бригадников горняцкому делу. В свободное от работы время он собирал ребят во дворе компрессорной станции и здесь, прямо на земле, рыл миниатюрные штольни, делал из обломков леса модель крепежного станка.
— Так скорее поймут,-отвечал Соседов, когда ему говорили, что это баловство, а не учеба…
И учеба эта дала свои результаты. Ребята самостоятельно работали на проходке ствола 23-бис. Оставалось пройти последние 6 метров, когда нависла угроза сорвать план. Крепкий известняк не поддавался никаким усилиям. За семь суток углубились только на 8 сантиметров. Соседов решил взорвать неподатливую породу. На мостовых работах так делали. Он пошел к начальнику шахты.
Начальник сразу было опешил:
— Ты что, с ума сошел? В кессоне взрывать? Да никогда этого не было и не будет!..
— У меня опыт есть, а разрешения добьемся.
— Выбрось лучше эту мысль из головы и иди.
Бригада все же решила добиться разрешения. Несколько дней ездили в управление Метростроя, ходили по начальству и наконец получили разрешение. В тот же день решили взрывать.
Вся бригада собралась в шахте. Просверлили бурки, заложили аммонал, выпустили шнур.
— Кто со мной останется? — спросил Соседов. Вызвался Егорычев. Остальных Соседов погнал наверх. В шахте стало тихо.
— Прятаться будем по углам, за лесом, — указал Соседов на кучу крепежного материала. — а теперь-внимание! Зажигаю.
Соседов чиркнул спичкой. Она ярко загорелась в богатом кислородом воздухе кессона. Поднес спичку к концам шнуров и укрылся за грудой материала. Егорычев уже сидел в другом углу.
Через несколько секунд прогремели пять взрывов.
Взрыв помог. В несколько дней ствол был пройден.
Шахту № 23-бис прошли горизонтальной проходкой под сжатым воздухом. Сквозным бригадиром на горизонтальной проходке поставили Соседова. Комсомольцам дали забой в плывунах, в самом русле реки Ольховки.
Ребята соревновались в проходке со старыми кессонщиками. Добились невиданных показателей проходки — 2-2,5 метра штольни в сутки в самых злых плывунах.
В 23-й шахте прорвалась вода. Рабочие едва успели выскочить. Соседов со своей бригадой был в это время в комитете комсомола. Узнав об аварии, он вместе с ребятами бросился к шахте.
Вдвоем с комсомольцем Глушковым Соседов спустился в шахту. Струя воды толщиной в полметра била из забоя. Уже заливало камерон. Мокрые механик и слесари разбирали насос, чтобы поднять его выше. И вдруг один из слесарей уронил боковую крышку насоса в зумпф.
Механик остолбенел.
— Что ты наделал? — накинулся он на слесаря. — Ведь пока новую сделаем, всю шахту затопит.
Глушков понял одно: крышку надо достать. Он быстро спустился к зумпфу и нырнул в воду. Через несколько минут насос работал.
Когда воду откачали, бригада Соседова пошла к месту аварии. Двое суток ребята не вылезали из шахты. Авария была ликвидирована.
За свою работу соседовцы получили знамя Сталинского райпарткома…
…Впервые опускали готовые 25-метровые тоннели на глубину в 22 метра. Каждый такой тоннель весил свыше 2 тысяч тонн.
На кессон-тоннелях работали комсомольцы — в большинстве десятитысячники. Из 12 бригад на этом участке 10 были комсомольские.
Приближалась зима. Чтоб не прекращались кессонные работы, надо было построить тепляки, подвести туда пар. Строить тепляки поручили комсомольской группе Барабанова.
Барабанов по нескольку дней не уходил со строительства. При каждой задержке рабочие обращались к нему. И всегда Барабанов доставал все, что требовалось.
Нет леса — Барабанов вместе с ребятами разыскивает доски, доставляет их к месту стройки. Говорят ему, что нет гвоздей, — Барабанов отвечает:
— Ерунда! В Москве гвозди всегда можно найти. Он отправляется прямо на гвоздильный завод, и вечером молотки уже забивают привезенные Барабановым гвозди.
Участок, подшефный комсомолу, был обеспечен всем. Когда начали строить кессоны, комсомольцы перешли на кладку бетона. Задание в 29 кубометров в смену они перекрыли в первые же дни.
Барабановцы вызвали на соревнование бригаду Копылова. Выдвинули лозунг — 50 кубометров в смену. Чтобы уложить 50 кубометров, пришлось крепко поработать. По звеньям установили дежурства. Выпускали стенновки — «молнии». Тщательно учитывали каждое движение.
— Бригада Романова дала вчера 48 кубометров, — как-то сказал Барабанов. — Если мы не нажмем, можем оказаться в хвосте.
Ребята «нажали»: в тот день было уложено 55 кубометров.
На кессонных работах при постройке мостов больше 500 бадей грунта в смену не выдавали. На опускание кессон-тоннелей норма была 450 бадей в смену.
Комсомольцы установили новый рекорд выдачи грунта — 1 375 бадей в смену. Это был подлинно мировой рекорд. Красное знамя Электрозавода — шефа кессонной группы — все время развевалось над вторым комсомольским кессоном…
