В дымном и тесном шахткоме 10-й шахты нельзя было протолкаться. Люди занимали скамьи, столы; на полу, вдоль стены, разместилась бригада Лукьянова.
Разговор шел вокруг решения Московского комитета партии о мобилизации тысячи комсомольцев для работы на метро. Говорили по-разному.
— Теперь на Кавказ за тоннельщиками не поедут, фабричных комсомольцев сюда пришлют, — сказал Лежебоков, рабочий из бригады Лукьянова.
— И правильно! Комсомольцы работать умеют, — заметил комсомолец Замалдинов. Он только два дня назад получил бригаду и был очень доволен.
— Что ж, поглядим, — вмешался в разговор молчавший до сих пор Лукьянов. — на Театральной комсомольцы шахту прошли здорово — это верно. И у нас ребята, можно сказать, неплохо работают. Но то ведь строители — не фабричным чета. Фабричный — он по штольням с оглядкой идет.
— Привыкнет, Максим Макарыч. Факт, что привыкнет.
— Не спорю, что привыкнет. И вагоны гонять будет. А вот в забой да на разработку надо наших тоннельщиков ставить, а то, чего доброго, пол-Москвы завалим.
— Не бойся, Макарыч, не завалим. Я-то по-твоему плохой проходчик?-отозвалась из угла Таня Солодкова. — Пришла на шахту от машинки, ничего не знала, а теперь по четвертому разряду получаю. И те ребята не хуже будут. Придут они, станет восьмая — комсомольской, и вас еще на соревнование вызовем тогда.
— Ты, Танюша, особая статья. О тебе речи нет. Ты девка крепкая. А про тех, что придут, нам еще ничего неизвестно. Да ты не думай, — спохватился вдруг старик, — что я против комсомола говорю. Комсомольцы нам нужны. Мы их на откатку поставим, и веселей дело пойдет. А там приглядятся и на вторую очередь может пойдут уже проходчиками.
Подобные разговоры можно было слышать на всех шахтах. Старики открыто выражали недоверие молодежи, считали, что комсомольцы не справятся с подземными работами. А молодежь с нетерпением ждала пополнения. Пример 12-й шахты поднял настроение ребят. Каждый хотел, чтобы его шахта поскорее стала комсомольской…
Тысячники шли со всех предприятий Москвы. В райкомах комсомола в эти дни, не переставая, хлопали двери, пропуская все новых и новых ребят. Они шумно входили в канцелярию, спрашивали секретаря. И тогда начинался разговор:
— Тебе чего?
— На метро пришел…
— Давай путевку!
Секретарь брал смятую бумажку и громко читал:
— Трубенков… Герасим? Так. С завода Ильича? Хороший завод. Секретарь цехячейки?.. Совсем хорошо. Подойдешь. Бери направление.
За Трубенковым шел Тюфтяев с фабрики «Новый хлопок». Этот был член бюро. Большинство тысячников было секретари ячеек и члены бюро — цвет московской комсомолии.
Вместе с производственной дисциплиной тысячники принесли на Метрострой методы комсомольской работы крупнейших предприятий Москвы. На шахтах были созданы комсомольские бригады и забои. Эти бригады обгоняли старых горняков, ставили рекорды проходки. Все строительство знало комсомольские бригады Краевского и Внукова, давшие по 4 погонных метра проходки в сутки. Знали и комсомольцев Алешина с 12-й шахты, Марусина и Шаталова — с 18-й, Реброва — с 22-й. Бывалые горняки восхищались их работой. Даже старый Лукьянов как-то предложил назначить бригадиром комсомольца Жеглова.
Комсомольцев признали.
