И лучшим учителем наших рабочих, подававшим пример повседневной ударной работы, был сам тов. Каганович.
Лазарь Моисеевич проходил по шахтам и дистанциям так, как будто он был непосредственным строителем, делая на каждом шагу конкретные указания. От его зоркого глаза нельзя было укрыть ничего. Он часто беседовал с рабочими, спрашивал, как они работают, много ли зарабатывают, как питаются и т. д. Лазарь Моисеевич так умел расположить к себе рабочих, что все наперебой ему рассказывали о себе и о всех недостатках работы.
Вот как наш лучший рабочий-крепильщик тов. Абрамов передает свои впечатления от встреч с тов. Кагановичем:
«Когда Лазарь Моисеевич беседовал с нашими инженерами и с нами, я про себя думал: откуда он так хорошо знает каждую мелочь в нашем строительстве? Ведь у него тысяча дел, которые я даже и представить себе не могу. И несмотря на это он лично руководит нашим строительством и успел изучить его, как свои пять пальцев. И я не раз говорил себе: вот так надо работать и нам, надо также отдаваться делу, изучать его, любить, знать до самых мелочей. Я всегда любил свою работу и даже при авариях, рискуя жизнью, не покидал своего рабочего места. Но после разговоров с Лазарем Моисеевичем моя любовь к строительству метрополитена стала во много раз больше».
Помимо руководящей роли Лазаря Моисеевича на Метрострое наши рабочие могли оценить и личный пример его работы у нас в качестве рядового рабочего.
Во время субботника на шахте № 7-8 здесь работали товарищи Каганович и Хрущев. У них был даже заключен соцдоговор со сменным инженером — по этому договору они перевыполнили план на 162 процента. Тов. Каганович работал лопатой и топором, как заправский рабочий.
— И это подняло всю нашу шахту, каждый стремился выполнять план, как выполняли они. Об этом у нас часто говорили на шахте, —рассказывает тов. Дьячков.
Лазарь Моисеевич, бывая на шахтах, не раз останавливался около того или иного рабочего, внимательно приглядываясь к каждому его движению. Однажды на 8-й дистанции он остановился подле рабочего-проходчика, который работал без рубашки.
Лазарь Моисеевич сказал:
— Вот ты работаешь без рубашки, а это ни к чему. Нужно работать спокойно, плавно, а не рывками. Тогда и план выполнишь, и жарко не будет. А то вот выйдешь покурить, тебя прохватит, и будешь болеть. Работать тоже надо планомерно.
Но, уча работать «спокойно», Лазарь Моисеевич вместе с тем никогда не снижал требовательности, он не забывал указывать, что метро — стройка ударная.
Однажды он появился в штольне шахты № 15-17. Здесь работали только что прибывшие комсомольцы.
Лазарь Моисеевич, поздоровавшись, стал расспрашивать о работе: как идет выполнение плана, в чем трудности, достаточен ли заработок.
Кто-то из ребят сказал, что расценки низки. Его поддержали и другие. Лазарь Моисеевич, выслушав внимательно всех, сказал:
— Возможно, что расценки и занижены. Но вы все же должны знать — расценки утверждены в расчете на ударную работу. И проверять их можно только ударной работой.
Простившись, он ушел. Но каждый из рабочих почувствовал суровую правоту его слов. Когда эти комсомольцы довели выдачу породы звеном до 35 вагонеток в смену, они поняли, что расценки вполне правильны и что Лазарь Моисеевич был прав.
Никита Сергеевич Хрущев был ближайшим помощником тов. Кагановича на метро. Его отлично знают все наши инженеры, бригадиры и ударники. Сам горняк в прошлом, Никита Сергеевич чрезвычайно любовно занимался Метростроем, ежедневно бывая на наших шахтах. Он подавал много ценных практических советов в нашей работе, всегда внимательно проверяя, как они нами выполняются.
Оба руководителя нашей московской партийной организации были примерными для всех нас, работников Метростроя. По ним равнялись наши лучшие ударники.
