После постановления ЦК партии об угольном Донбассе существовавшие до этого участки на Метрострое было решено ликвидировать. Все лучшие инженеры были переброшены из канцелярий в шахты. Работа их была построена по принципу единоначалия.
Не все руководители участков однако приняли предложение Московского комитета партии о ликвидации участков, как это требовалось. Некоторые из них никак не могли примириться с мыслью о том, чтобы оставить насиженные места и перейти на шахту.
Некоторые из начальников участков видимо полагали, что положение еще может быть изменено, и даже некоторое время сохраняли в подпольном порядке прежнюю структуру управления.
Тов. Каганович во-время обратил на это внимание, и «подпольщина» была ликвидирована.
Характерно для предыдущего периода отсутствие точного разграничения функций как между отдельными начальниками, так и между администрацией и партийными ячейками. Вопрос о твердом проведении единоначалия не был еще поставлен на принципиальную высоту.
Секретарь парткома «Кировской» станции тов. Бельский рассказывает такой случай:
«В первый день моего прихода на шахту я был свидетелем такой картины. Стоит высокий, рыжий, небритый человек с засученными рукавами и на все склонения ругается матом. А перед ним-маленький, чисто выбритый, культурно одетый человек. Мне даже показалось, что волосы у него на голове поднимаются дыбом. Оказывается, это „разговаривают“ между собой секретарь ячейки и начальник шахты. Естественно, что при таких взаимоотношениях вряд ли работа у них могла итти хорошо. И действительно при дальнейшем обследовании положения оказалось, что между инженерами здесь шла затяжная склока. Весь инженерно-технический коллектив резко разделился на два враждующих лагеря. Трения между начальником шахты и группой инженеров прямым образом отразились на проведении механизации. Административно-хозяйственные дела на шахте находились в запущенном состоянии. Пришлось решительно вмешаться во все дела. Секретарь ячейки, как не справившийся с работой, был снят, часть инженеров была заменена другими. Только с этого момента на шахте стал намечаться перелом».
Были примеры и обратного порядка.
Так на 6-й дистанции секретарь парткома лично бегал по заводам и добивался через райком партии получения токарных станков и слесарных инструментов. Главному механику это так понравилось, что в дальнейшем, когда у него чего-либо нехватало, он тотчас бежал в партком: «Вот такого-то станка нехватает — помоги». В результате этих частых посещений секретарь парткома сам понял, что у него получается как бы подмена администрации.
Естественно, что здесь, как и на многих других шахтах, вопрос упирался в правильное понимание принципа единоначалия.
К сожалению этого понимания зачастую недоставало и административным работникам. Следующие факты были отмечены в наклонной шахте № 1-2:
Данелия, заместитель начальника по технической части, увольняет рабочего Гордеева, но это распоряжение не выполняется подчиненным работником Макаровым.
Токарев, начальник шахты № 3, дает распоряжение десятнику Шур доставить доски, но Шур не выполняет этого распоряжения.
Зарецкий, начальник снабжения, всех материт, никого не признает и никому не подчиняется.
Павлов, буровой мастер, вместо твердого проведения единоначалия разговаривает с подчиненными на работе как бы просительным тоном: все — «пожалуйста» да «извиняюсь».
Такие факты не единичны. И нашим партийным организациям приходилось решительно вмешиваться в положение, требовать от начальников твердого проведения своих прав и установления строгого порядка и дисциплины, которые обеспечивали бы неуклонное выполнение плана. В первую очередь это требование конечно предъявлялось к начальникам-коммунистам.
Беспартийные инженеры и техники очень быстро оценили эту поддержку партийных организаций и сами выдвигали партийцев для назначения на ответственные места.
Начальники участков приучились видеть в лице коммуниста и комсомольца твердую опору на производстве. Один за другим старые инженеры стали предъявлять парткомам пожелания о направлении на их участки бригад из вновь мобилизованных коммунистов и комсомольцев.
